танковой, впоследствии писал:
«Полк бьется менее часа, а треть орудий уже выведена из строя. Поредели расчеты. Потери не столько от танков, сколько от авиации. Небо в безраздельной власти немецких пикирующих бомбардировщиков. Они то летают друг за другом по замкнутому кругу, то вытягиваются вереницей. Потом снова вертятся в хороводе, поочередно сбрасывая бомбы. И снизу к ним вздымаются столбы дыма, летят куски лафетов, бревна…»
На обояньском направлении 5 июля было зафиксировано 3160 самолетовылетов авиации противника, советская произвела 1322.
Командование 2-й воздушной армии, имея 400 боеготовых истребителей, распылило силы, не сумев организовать надежное прикрытие наземных войск. Оценивая работу «ястребков», заместитель начальника штаба ВВС Красной Армии генерал-лейтенант Н.И. Кроленко констатировал, что «в ходе боев имелись случаи, когда наши истребители находились не в тех зонах, где требовала обстановка, не искали противника, действовали пассивно или попросту утюжили воздух». В результате «отдельные группы бомбардировщиков получали возможность безнаказанно бомбить наши наземные войска». Старший офицер Генштаба полковник М.Н. Костин в докладе маршалу Василевскому отмечал, что истребительная авиация 2-й воздушной армии «позволяла бомбардировщикам противника организованно бомбардировать наши боевые порядки войск. Причина заключается в том, что наши истребители выполняли чисто пассивные задачи — прикрытие района расположения наших войск, патрулирование и непосредственное сопровождение штурмовиков, а активных боевых задач истребительная авиация не выполняла».
Штабы наземных соединений не имели прямой связи ни со штабами авиационных дивизий, ни со штабом генерала Красовского и вызывать истребители могли только через штаб фронта. И те прилетали, когда над позициями порхали лишь «бревна и куски лафетов», от артиллерийских полков оставались «одни номера», а противник обрабатывал уже другие цели. Вообще-то, при планировании операции предусматривалась высылка в штабы армий оперативных групп ВВС со средствами связи. Однако это не было выполнено. Тем более, не имелось авианаводчиков в передовых советских частях, наличие которых для немецких командиров являлось само собой разумеющимся.
«В первые дни наступления противника, — писал генерал Д.И. Турбин, — наша авиация почти не действовала. Особенно истребительная, которая, по докладу частей, вообще не вступала в бой с авиацией противника, поэтому противник, главным образом, добился успеха только потому, что имел большое преимущество в воздухе и на направлении главного удара давил все авиацией».
Вследствие этого большие потери несли советские штурмовики, а пикировщики Пе-2 из состава 1-го бомбардировочного авиакорпуса «мессеры» 3-й и 52-й истребительных эскадр вовсе заставили отсиживаться на аэродромах до конца операции. В среднем за все время боев каждый наш пикировщик совершал по одному вылету в три дня, и даже при такой интенсивности корпус потерял 20% машин. Для сравнения, 2-я и 77-я эскадры Ju-87, совершившие 5 июля 1071 боевой вылет, не потеряли ни одной «штуки», штурмовые части 2-й воздушной армии — в 220 вылетах лишились 27 «Ильюшиных».
По итогам оборонительного сражения представители Генштаба пришли к закономерному выводу, разительно отличающемуся от баек авиационных генералов о том, как они «господствовали в воздухе» со страшной силой, а фашистские летчики, испытав нашу мощь, «вели себя довольно неуверенно»:
Приданная генералу Чистякову 26-я зенитная дивизия надежно прикрыть войска в полосе протяженностью 64 километра не могла, хотя зенитчики старались, сражаясь одновременно и с самолетами, и с танками противника. Майор Альфред Друшель, пилот FW-19GA-5, штурмовавший советские позиции со сверхмалых высот, вспоминал: «Они стреляли из всего, что имели, — автоматов, винтовок, пистолетов. Количество железа в воздухе было неописуемо. Я клянусь, что они бросали бы в нас подковы, если бы имели время снять их с лошадей!»
Лишь к 21 часу дивизии фон Кнобельсдорфа овладели опорными пунктами Коровино и Черкасское, взломав первую линию обороны. Штаб 48-го танкового корпуса сообщал:
С этих опорных пунктов, которые танковая армада Гота, согласно графику, должна была «проехать» в 10 часов утра, началось крушение «Цитадели».
Танковым дивизиям СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» и «Дас Рейх» — 398 танков и САУ — удалось преодолеть главную полосу обороны после одиннадцатичасового боя. К 17 часам подразделения 52 -й гвардейской стрелковой дивизии полковника И.М. Некрасова оставили Березов и Выковку. Генерал Чистяков, находившийся на правом фланге армии, у Черкасского, натиск противника на позиции Некрасова ошибочно счел вспомогательным и потому с помощью запоздал. Оборона дивизии была рассечена на две части: один полк был отброшен на восток, два других отошли на западный берег Воркслы. На второй линии в бой вступила 51-я гвардейская дивизия второй линии, под командованием генерал-майора Н.Т. Таварткеладзе, поддержанная 28-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригадой майора Косачева.
Обергруппенфюрер Хауссер немедленно отдал танковым группам приказ с ходу прорвать второй оборонительный рубеж русских на участке Лучки — Яковлево и захватить плацдарм на реке Псёл. Одновременно гренадерский полк 167-й пехотной дивизии, выходя в тыл, начал сматывать советскую оборону (особенностью которой было отсутствие отсечных позиций) с задачей создать плацдарм на западном берегу Воркслы. В целях расширения участка прорыва в сторону правого фланга командир 2-го корпуса СС ввел в бой дивизию «Мертвая голова», части которой нанесли удар вдоль шоссе Обоянь — Белгород на юг, стремясь выйти в тыл 375-й стрелковой дивизии полковника П.Д. Говоруненко и отбросить ее за реку Липовый Донец. Однако дивизия при поддержке 96-й танковой бригады генерал-майора В.Г. Лебедева, отбив 12 атак «мертвоголовых», в основном удержала свою полосу обороны и закрепилась на западном берегу реки. Дальнейшие попытки противника развить прорыв в северном направлении также были отбиты.
Из сводки штаба дивизии «Лейбштандарт»:
На корочанском направлении в первом эшелоне наступала мотопехота 3-го танкового корпуса Германа Брейта (6, 7, 19-я танковые, 168-я пехотная дивизии) и соединения армейского корпуса «Раус» (106-я и 320-я пехотные дивизии). «Тигры» 503-го батальона полковника фон Каганека командир корпуса распределил поротно между танковыми дивизиями, точно так же были поделены полки 168-й пехотной дивизии (дивизия имела численность 6000 человек, треть из которых были поляки и чехи).
Армия генерала Шумилова имела в первом эшелоне 81, 78, 12, 36-ю гвардейские стрелковые дивизии и 262-й отдельный танковый полк, во втором — 73, 15-ю гвардейские, 213-ю стрелковую дивизии, 27-ю гвардейскую и 201-ю танковые бригады, 148-й и 167-й танковые полки.
Согласно плану, разработанному штабом группы «Кемпф», танковый корпус Брейта должен был атаковать с трех плацдармов на восточном берегу Северского Донца, которые удерживала 168-я пехотная дивизия генерала Шарля де Бюлье: два плацдарма находились севернее Белгорода, у села Михайловское, третий — в районе Соломине
На переправах в районе Белгорода у немцев почти сразу как-то не заладилось. Свайный мост, построенный саперами для 6-й танковой дивизии генерала фон Хюнесдорфа, кстати, с самого начала считавшего «Цитадель» идиотской затеей, еще до рассвета разрушила советская артиллерия. Танкистам пришлось искать другой мост, что заняло у них четыре часа, а в это время мотопехота, форсировавшая реку
