Смущенный Алойзи козырнул и присел на край шезлонга.
– Прошу прощения… зарапортовался… – сказал он кротко. И чтобы хоть как-то подчеркнуть важность своей персоны, крикнул: – Эй, капитан! Что такое, сто пар петухов тебе в глотку! Почему мы тащимся, как сонные черепахи? Так вас учили управлять флагманским кораблем Первого Адмирала Флота? Может, мне самому встать на мостик и наддать экипажу жару?
– Слушаюсь, господин Адмирал! – отвечал капитан. – Эй, на вахте! Полный вперед! Два румба вправо! Шевелись, сто пар жареных цыплят тебе в печенку!
Отдав такой приказ, Алойзи величаво разлегся на шезлонге и обратился ко мне:
– Ты хотел о чем-то спросить. Пожалуйста, говори, я слушаю.
Стараясь совладать с беспокойством, я спросил:
– Ответь мне, Алойзи, честно и откровенно – как обстоят твои дела с Резедой? Ты все еще считаешь ее своей невестой? Ответь, это очень важно для меня.
Пан Клякса нахохлился, поправил на носу очки и внимательно уставился на Алойзи.
Скроив лукавую мину, тот с минуту поиграл своими орденами, затем смахнул с кителя пылинку и наконец неохотно отвечал:
– Резеда, говоришь? Ха-ха-ха… Разве ты не знаешь, что потеряв пружину правильного мышления, я откалывал разные коленца назло пану Кляксе? Резеда? Нет, дорогой мой, Резеда меня абсолютно не интересует. Мое предназначение куда выше. Алойзитрон, министрон, Первый Адмирал Флота, Пузырь- прототип – вот мое истинное призвание!
– Тогда зачем ты ее похитил? – спросил пан Клякса.
– Ну, вам, господин профессор, должно быть ведомо лучше, чем кому-либо, что прошлое меняется и даже забывается, и в расчет берется только то, что я сказал минуту назад.
Тут я вскочил с шезлонга, обнял механического человека и помчался вниз, в каюты. Через минуту я возвратился, ведя за руку… Резеду.
– Господа! – воскликнул я дрожавшим от волнения голосом. – Пан Вероник, подойдите сюда! Слушайте! Мы с Резедой полюбили друг друга еще по пути в Адакотураду, на «Акульем Плавнике». Она рассказала мне о своем злополучном обручении с Алойзи, когда он обманным путем дал ей таблетку любвицилина, о том, как она ее проглотила, а когда опомнилась, то было уже поздно. Она не знала, как выкрутиться из создавшегося положения, и я решил освободить ее от Алойзи. Это я выкрал ее из-под стеклянного колпака. Бульпо и Пульбо по моей просьбе взяли Резеду под свою опеку и укрыли ее в надежном месте. Мы переговаривались друг с другом через Три-Три, которого Резеда выдрессировала соответствующим образом. Сегодня утром я посвятил в наши планы капитана Тыквота и провел ее на корабль. Теперь нас уже ничто не разлучит. Резеда, я правильно говорю?
Девушка стояла ни жива ни мертва. Взяв меня за руку, она прижалась к моему плечу и лишь кивала в знак согласия. Наконец, она еле слышно прошептала:
– Да… Все так и есть…
– Пан Адась, – с упреком заметил Вероник, – и вы это скрыли от меня? От своего привратника? Нехорошо. Ну да ладно… Внесем Резеду в списки. С вашего позволения, вы будете тридцатой жительницей нашего дома. Красивое, круглое число.
Алойзи галантно пододвинул Резеде шезлонг.
– В последний раз мы с вами виделись в Заповеднике Сломанных Часов, – плутовски прищурив глаз, сказал он. – Кажется, я даже перенес вас оттуда в Королевские Сады. Прошу не смотреть на меня с таким ужасом. Того Алойзи Пузыря больше нет. Сегодня мы начинаем новую жизнь. Три ваших сестры уже обручены. Очередь за вами. Что касается меня, то вы совершенно свободны от каких-либо обязательств!
Сказав это, Алойзи хлопнул в ладоши и приказал стюарду принести бутылку лактусового вина.
Пан Клякса с улыбкой следил за происходящим, поглаживая свою окладистую бороду и весело насвистывая. Наконец он сказал:
– Я же говорил пану Левкойнику, что напал на след Резеды. А я слов на ветер не бросаю. Я все это знал, знал и то, что ее провели на корабль и что она спрятана в каюте. Не считайте, что я ясновидец. Я не стал бы использовать кляксическую энергию для занятия, столь малонаучного. Просто Три-Три все мне выболтал. Дрессируя его, Резеда не догадывалась о птичьей болтливости. Поздравляю тебя, Адась! Ты сделал отличный выбор. Я рад, что уже четвертая сестра нашла себе спутника жизни.
Пробка полетела в небо, в бокалах запенилось вино. Вероник, как самый старший из присутствующих, произнес тост в стихах:
Мы подняли бокалы. Даже Три-Три опустил свой клювик в один из них и принялся пить с такой жадностью, что отогнать его было просто невозможно, зато потом он долго выписывал в воздухе крендели, не в силах лететь по прямой.
По окончании короткого торжества мы с Резедой пошли на корму, чтобы спокойно поговорить. Последние дни девушка жила у родителей Бульпо и Пульбо, окруживших ее заботой и вниманием. Это были очень достойные и трудолюбивые люди, державшие мастерскую по пошиву подушек-думок. Я тайком отвел Резеду в их дом, но навещал ее лишь изредка, когда удавалось забежать на несколько минут. Так что у нас накопилось много недосказанного, да и планы на будущее нуждались в обсуждении.
– Расставаться с семьей мне будет очень грустно, – сказала Резеда, – но я тебя люблю и хочу быть с тобой. У нас так много общего! Займемся птицеводством, я усовершенствую свой метод дрессировки и помогу тебе в составлении словаря пернатых…
Я обнял ее за плечи. Мы стояли, прижавшись друг к другу, как вдруг долетел крик впередсмотрящего:
– Внимание, внимание! Прямо по курсу циклон!
