С радостным сердцем, насвистывая, шагал Конхобар обратно в усадьбу. Чтобы успокоиться, свернул в сторону, к лесу. Прошел к ивам, нагнулся к ручью — смыть с лица пот.
— Ну, здравствуй, Конхобар! — раздались вдруг слова прямо в его сердце. Испуганный, Конхобар обернулся и в ужасе замер. Прямо перед ним стоял огромный волчище. Темно-серый, почти что черный, со светлой полосой по хребту, от хвоста до холки. Глаза волка пылали мраком.
— О, мой друид… — только и вымолвил Конхобар. А мысли его неслись, прыгая, цепляясь одна за другую, как белки во время лесного пожара. Знает ли друид? Неужели — увидел?
— Мне нужна жертва, Конхобар, — снова мысленно обратился к нему волк. — Я устал быть зверем.
Странно, но, кажется, Ирландец услышал в этой просьбе мольбу.
— Завтра полнолуние, — продолжал потерявший прежнюю силу оборотень. — Мой единственный шанс. Я знаю, ты всегда был верен мне, Конхобар. Ты помнишь наш план.
Ирландец кивнул.
— Приведи мне человека на наше старое место, — попросил волк. — Я вновь попробую. Вдруг получится?
— Исполню в точности, мой друид, — низко склонился Ирландец, стараясь, чтоб не увидел волк искорку торжества в его взгляде.
— Я знал, что ты поможешь мне. — Волк наклонил голову. — Жду тебя в полночь. И не одного — с жертвой.
Миг — и страшный зверь скрылся в лесной чащобе.
— Человека? — усмехнулся вослед ему Конхобар. — Угу. Жди…
Ночью разразилась гроза, страшная, с непроницаемой пеленой дождя и разящими сполохами молний. Гремел гром так, что закладывало в ушах. Запершиеся по усадьбам люди молились Тору. Ведь это он метал молнии.
Двое мальчиков ехали на одном коне вдоль ручья. Застигнутые дождем, спрятались в зарослях ивы, со страхом наблюдая разрыв молний.
— Я тебе говорил, Вазг, — до грозы не доберемся, а ты все — успеем, успеем, — плачущим голосом сказал тот, что помладше, на вид лет, может, восьми… Светленький, тощенький, беззащитный.
— Не реви, Снорг, — походя дал ему подзатыльника рыжий Вазг. — Ну, гроза. И что? Мало ты гроз видел? Переждем вот — дальше поедем.
В этот момент снова грохнуло, да так, что мальчишки зажали уши руками. Мало того — где-то в лесу истошно завыл волк. Конь — пожилой и смирный каурка — встрепенулся, встал на дыбы, словно молодой жеребец, и, заржав, резво ускакал к усадьбе.
— Ну, вот, — утирая слезы, проныл малыш Снорг. — Так я и знал…
— Ничего, — утешил его Вазг. — Пойдем пешком, а за коня нас ругать не будут, он все равно стар.
Похоже, этого Вазга ничуть не смущали молнии. Еще бы! Вот уже третий день он следил за Ирландцем и таки выследил — обнаружил, куда тот прячет сокровища, поднятые с затонувшего драккара. За настенным ковром, в выдолбленной в бревне нише. Вазгу хватило ума взять не все — только чуть-чуть: кольца, подвески, браслеты. Все тяжеленькое, блескучее, золотое! Было и куда спрятать находку — давно уже присмотрел местечко в Черном лесу, построил шалашик. Дурной славой пользовался тот лес, так оно и к лучшему. Никто лишний раз носа не сунет. А сам Вазг в приметы да разговоры не верил: сколько раз бродил по Черному лесу, и ничего — до сих пор жив, живее многих. Вот и сегодня позвал с собой дурачка Снорга — проверить на ручье переметы. Проверили — попалась пара форелин, мало, правда, так не затем Вазг и ездил. Украденное-то спрятать надо, а то вон жжет грудь под рубахой. Еще догадается Ирландец, обыщет. Нет, уж лучше пусть в лесу полежат, в захоронке, целее будут. Сноргу об этом знать незачем — в сторонке походит, а если и подсмотрит — так ему ж только хуже будет.
Дождь между тем кончился, и налетевший ветер разогнал тучи. Еще погромыхивало кое-где над морем, но видно было, что все, кончилась гроза, выдохлась. Засинело вечернее — а, наверное, уже и ночное — небо. Рассыпались желтые звезды, и оранжевая луна повисла прямо над лесом, холодная, круглая, страшная.
Лес стоял вокруг — темный и, казалось бы, непроходимый. Шумели черные сосны, и мохнатые ветки елей больно царапали щеки.
— Пожалуй, пришли, — осмотревшись, сказал сам себе Вазг и, оглянувшись, крикнул приятелю: — Ты подожди тут, на полянке, у меня что-то живот прихватило.
— Поешь свежей черники, — закричал в ответ тот, и… и последние слова застряли в его горле. Огромный черный волк вдруг возник перед ними беззвучно, словно во сне, прыгнул, впиваясь острыми клыками в горло. С хлюпаньем еще шевелящееся тело мальчика беззвучно упало на мягкий мох, и капли свежей крови оросили черные угли кострища. Того самого, в котором старый кузнец Велунд жег жертвенные кувшины. Черные черепки от них еще оставались.
— Эй, Снорг! Ты где? — заподозрив неладное, испуганно закричал Вазг, не успев запрятать сокровища. Оглянулся… И увидел прямо перед собой жгучие черные глаза. Глаза друида Форгайла…
Утром, еще до восхода солнца, по причалу, оглядываясь, прошел Конхобар Ирландец.
— Мы договаривались с купцами, — надменно кивнул он стражнику и, никем не задерживаемый, прошел в носовую палатку, из которой почти тут же раздался чуть приглушенный храп…
Задремал и стражник. Да только ненадолго.
— Эй, воин, — послышался глуховатый голос с причала. Стражник открыл глаза. Говорил смуглый парень в бедноватой, но добротной одежде.
— Ромейский купец Михаил обещал мне…
— А, знаю, — вспомнил стражник. — Давай проходи на корму.
Он снова попытался уснуть, да, видно, была не судьба. На этот раз сон прервал ярко-рыжий нахальный мальчишка с нехорошим взглядом черных разбойничьих глаз.
— Разбуди хозяина, — бросив стражнику маленькое золотое — точно, золотое! — кольцо, нагло приказал юнец.
Стражник хотел, было, оставив себе кольцо, послать наглеца куда подальше, да что-то его остановило. То ли напористый тон просителя, то ли взгляд, злобный, совсем не детский и даже какой-то волчий.
— Что надобно? — протерев глаза, нелюбезно осведомился Адальстан.
— В Ирландию, — не моргнув глазом, ответил мальчишка. — Я хорошо заплачу. Это задаток! — Он кинул капитану ярко сверкнувший браслет.
— Но мы идем в Англию, в Эссекс! — пожав плечами, возразил фриз, явно любуясь браслетом.
— Хорошо. Пусть будет Эссекс, — согласно кивнул рыжий, и торговец самолично провел его в трюм.
Как только первые лучи солнца позолотили окрестные горы, пузатый купеческий кнорр медленно отвалил от причала и, развернувшись на веслах, поднял широкий шерстяной парус, взорвавшийся от свежего попутного ветра. Седобородый старик, верхом на белом коне въехавший на вершину холма, посмотрел вслед отходящему кораблю, нахмурился и неодобрительно покачал головой. А над синими водами фьорда вставало солнце.
Глава 2
СОБАКИ МОРЯ
Воспет победитель неправый
