— Эй, позвать ко мне Горма!
Горм явился с почетного места — греб на носу, там все лучшие сидели, чтоб, ежели что… бой-то обычно с носа и начинался.
— Ты говорил о схронах, Горм, — улыбнулся Хельги. — Вот, о них и подумаем.
Горм надулся от важности. Все видели, как его — именно его, никого другого — пригласил хевдинг для важного совета.
— Непростое дело, мой ярл, — тихо сказал он, усаживаясь на корме рядом. Шатер, ввиду теплого дня, был свернут, и ветер приносил с весел вкусные соленые брызги.
Хельги долго разговаривал с Гормом, затем отправил привязанную за кормой разъездную лодку за Харальдом и Фриддлейвом, поговорил и с ними. Да, действительно, дело оказалось не таким уж простым, хотя, казалось бы, куда уж проще: выбрал безлюдное место да затихарился там.
— Это не Халогаланд, ярл, и даже не Вик, — усмехаясь, говорил Горм. — И безлюдные места здесь — большая редкость. В Англии семь королевств, нас интересуют только четыре, по побережью. Главным считается Уэссекс, но он на юге, Сессекс и Эссекс подчиняются ему беспрекословно, а вот правители Нортумбрии и Мерсии — северных королевств — не особо. Есть еще Восточная Англия, где мы сейчас, — они должны хорошо помнить веселые налеты Хастейна… Кстати, здесь и можно поискать.
Стали искать. Медленно, опустив парус, на одних веслах подходили к берегам, вдали от населенных мест. Высаживали разведку. Те возвращались, докладывали. Там за лесом целых четыре деревни и хорошо укрепленный монастырь, в другой стороне — широкая дорога, ясно, что ведет она к достаточно людным местам, а вон тут, рядом, вообще, похоже, город. Н-да-а… Так и до осени можно плавать. Целый-то день рыскали без устали, и вправду словно собаки. Только к вечеру, наконец, повезло. Речка — а скорее, ручей — оказалась достаточно глубокой, шириной, конечно, подкачала — если расправить весла, как раз упрешься в берега. Весла сложили. Потащили на веревке. Разведка доложила — рядом имеются озеро и болото, поросшее камышом и мелкими корявыми елками. «Хорошее» место. Да и речка, если честно, не вызывала особых чувств — вся позеленела, заросла травою и ряской. Не речка — болото. Впрочем, довольно глубокое: посередине — с человеческий рост, вполне достаточно самому большому драккару. Тут и решили встать. Заперлись в камыши, сняли с форштевней носовые фигуры — и маскировки ради, да и чужих богов гневить на пустом месте не гоже. Мачты, естественно, давно были сложены, лежали аккуратненько на подставках.
Хорошо замаскировались — отойди от реки шагов на пять — уже не заметишь. И, похоже, действительно не было тут никого. Одни кулики да лягушки. Подкрепились, не зажигая огня, солонинкой, что в достатке взяли в монастырских закромах, да винцом — оттуда же. Выставили часовых, выкопали на берегу глубокую яму. Сложили сундуки, чтоб не мешались на драккарах. Закопали — да не полностью, а оставили чуть-чуть ямку, залили ее водой, принесли тины — любо-дорого посмотреть, словно всю жизнь тут это болотце и было! Пусть добро полежит, целее будет. Откопать недолго.
Пока обустраивались, не заметили, как стемнело. Еще с вечера заволокли небо густо-синие тяжелые тучи, не замедлившие пролиться дождиком. Так он и стучал каплями — то усиливаясь, то мелко, по- осеннему, морося. На кораблях поставили шатры, в которых и укрылись от комаров и непогоды викинги. Выставили часовых — уж тем-то пришлось не сладко, попробуй высиди недвижно под дождиком, да еще и снизу мокро — местность кругом болотистая.
Молодой ярл, не ленясь, лично проверил часовых и, возвратившись на корабль, завалился в шатер, скинув намокший плащ. Улегся на медвежью шкуру и лежал так, смотря в вершину шатра синими, как морские глубины, глазами. Длинные, цвета спелой пшеницы волосы ярла спутались и лезли в глаза мокрыми светлыми прядями. Он не обращал внимания — и непонятно, то ли спал, то ли бодрствовал под шум дождя и унылое пение комаров. Слегка подремывал, думал…
Сельма, дочь Торкеля бонда, занимала сейчас мысли молодого ярла. Высокая, белокожая, красивая. Темно-голубые сияющие глаза, чуть припухлые губы, светлые волосы, заплетенные в толстую косу, — Хельги, правда, они больше нравились распущенными — тогда Сельма становилась совсем похожей на валькирию или морскую деву. Молодой ярл вспомнил, как первый раз поцеловал девушку — и та не сопротивлялась, хотя знала: если увидит кто, весь род Торкеля не оберется позора. Хорошо, места вокруг были глухие, безлюдные — озеро возле кузницы Велунда. Велунд считался колдуном-годи, и люди его побаивались, в окрестностях кузницы предпочитали не появляться без особой нужды. Занятие волшбой для мужчины считалось предосудительным, в основном женщины этим тешились, ведьмы, а тут вдруг — колдун! А с чего это старый Велунд занялся колдовством — никто уже и не помнил, слишком уж много времени прошло с тех пор, сам он о тех временах не рассказывал даже единственному своему ученику — Хельги, а расспрашивать опасались.
Ярл вздохнул и слабо улыбнулся, вспомнив, как вместе с друзьями — Харальдом Бочонком, Малышом Снорри и Ингви Рыжим Червем — спас Сельму от ужасной смерти, вырвав из гнусных лап Конхобара Ирландца. Похоже, очень похоже, что и Ирландец имеет отношение к самому черному колдовству… Слышал бы сейчас эти мысли Конхобар Ирландец — возгордился бы тут же! А как плакала Сельма, прощаясь, как бежала вслед кораблям…
Молодой ярл, юный норманнский хевдинг, коему не исполнилось еще и шестнадцати лет, закрыл глаза, проваливаясь глубоко-глубоко в темные дебри сна…
И в это время — далеко-далеко — не по расстоянию, по времени — в реанимационной палате тронхеймского госпиталя чуть шевельнулись ресницы лежащего в коме русского парня. Игорь Акимцев — поэт и рок-музыкант, приехавший в Норвегию поиграть в блэковой группе, себя показать и людей посмотреть, заодно заработать денег, — музыкант был классный — на ударных инструментах вытворял чудо, молотил ничуть не хуже Кузнечика из местных, норвежских, «Димму Боргир», да что там Кузнечик — слышалась иногда в его игре и жесткая мощь семидесятых, да такая, что позавидовал бы и Ян Пейс из «Дип Перпл» или ледзеппелиновский покойничек Джон Бонэм. Кроме того, Игорь и стихи сочинял, да и вообще, умен был и начитан… Только вот, похоже, невезуч. Несколько месяцев уже лежал в коме, с тех самых пор, как ухнул прямо в водопад, схватившись в смертельной схватке с огромным волком, взявшимся неизвестно откуда в самом центре небольшого норвежского городка. И волк-то этот напал не на него, на сумасшедшую девушку Магн, брутальную вокалистку одной из местных команд. Ну и что же, раз она сумасшедшая, так ее можно всяким зверюгам рвать? Игорь тогда не думал — выпрыгнул прямо в окно, схватился с волком — и оба рухнули в ревущий поток водопада. С тех пор лежал Акимцев в глубокой коме, и лишь иногда… лишь иногда…
Ему виделись картины. Настолько реальные, что, казалось, такого просто не может быть! Сначала появлялась вдруг ниоткуда юная красавица с темно-голубыми глазами, настолько красивая, что Игорь не удержался, поцеловал ее прямо в припухлые губы… поцеловал и понял вдруг, что сделал что-то не то. Что- то нехорошее, осуждаемое. Почему так подумал — не знал пока. Потом вдруг неоднократно нападали на него во сне какие-то бородатые люди, то с мечами, то с секирами, очень похожие на древних викингов, как их изобразили американцы в старинном фильме с Кирком Дугласом, и Игорь вынужден был обороняться, — слава богу, в руке его тоже был меч, и он откуда-то знал, что меч этот очень хорош. И оказывается, он, Игорь Акимцев, умел неплохо владеть этим мечом, и не только им! Откуда? Ну, впрочем, сон есть сон. Вот только было почему-то никак не проснуться, не вырваться из липкой, все сильнее затягивающей паутины — правда, отпускало иногда, но и тогда Игорь не выходил из комы, а просто не видел сны. А затем они приходили снова. Наваливались резко, словно кто-то рывком затягивал Игоря туда… вот только куда? Он хорошо помнил, как вдруг очнулся, вися над пропастью, а под ним, еще ниже, падал — нет, еще не падал, но это должно было случиться вот уже сейчас, быть может, в следующую секунду — в каменистую пропасть ребенок. Светловолосый мальчишка с серыми испуганными глазами. Игорь, не думая, схватил его тогда за руку… чувствуя, что снова сделал что-то не то. Наплевав на это нехорошее чувство, вытащил-таки парня, выбрался сам… И тут опять все померкло.
Все чаще наведывались сны… и Игорь пропустил тот момент, как-то исподволь, ненавязчиво наступивший, когда он стал отождествлять себя с каким-то пятнадцатилетним Хельги, сыном ярла. И этот самый Хельги жил очень давно — похоже, как раз во времена викингов. Впрочем, проблемы, которые свалились на его голову, были, пожалуй, не по силам и взрослому. Игорь, когда столкнулся, ахнул. Ну, помог, по мере сил. В деле управления коллективом Акимцев был спец — сколько групп удержал от распада,
