фальшивый осел? Да? Угадал? Это только шкура, а внутри кто-то сидит! – Он радостно протянул руку и принялся щупать морду и шею Котика.
– Э-э… на вашем месте я бы этого не делала, – с некоторым равнодушием посоветовала Тусона. Какой-то безошибочный инстинкт подсказывал ей, что этот человек заслуживает того, что вот-вот получит.
– Да, это фокус! – весело фыркнул Жеррик. Он еще немного пощупал и потыкал пальцем, а потом вдруг случайно заглянул ослу в глаза. На краткое мгновение кровь его застыла в жилах, а в следующий миг он уже отскочил, но слишком поздно! Осел бурой молнией метнулся вперед, зубы его клацнули – и Жеррик, дико визжа и прижав ладони к лицу, рухнул на колени. Кровь обильно лилась из остатков его носа. Осел помотал мордой и сплюнул откушенный предмет.
– Тьфу! Давай-ка по-быстрому бар найдем, – сказал он Тусоне. – Мне лучше рот промыть. А то клят его знает, где этот нос побывал! – И, с довольным видом посмеиваясь, Котик засеменил вверх по холму, а Тусона за ним последовала.
– Стража! – заверещал Жеррик Педель. – Стража!
Один из караульных с мечом в руке прибежал от ворот.
– Что такое? – спросил он.
– Эти чужестранцы на меня напали, – простонал охваченный болью Педель. – Вот, смотри! – Он отнял ладони от лица и показал кровавую кашу на том месте, где был его нос.
– Так тебе и надо, задрыга, – ухмыльнулся караульный и радостно побрел назад к своему посту.
Трудно было что-то разглядеть в пещере дракона после яркого солнца снаружи. Ощупью пробравшись вперед шагов на пятьдесят, Ронан запалил пару факелов, которые они с собой прихватили, и отдал их Тарлу и Бьюэлю. В колеблющемся свете они выяснили, что находятся в широком коридоре с небольшими караульными помещениями, по обе стороны вырезанными в скале. Воин медленно повел их вперед. Еще через пятьдесят шагов стены внезапно разошлись, и они оказались в громадной пещере. В самом ее центре высился какой-то холм. Он двинулись вперед, отчаянно напрягая глаза, чтобы пронзить мрак, сгущавшийся вокруг факелов. Когда они приблизились к холму, темп совсем замедлился, и все разом охнули от изумления.
Это была массивная груда сокровищ метров трех в вышину, настоящий клад золота и серебра, бриллиантов и прочих драгоценностей. Резные украшения и статуэтки из нефрита и янтаря лежали рядом с мечами, рукояти которых были украшены роскошной филигранью золота и платины, а клинки были инкрустированы изумрудами, рубинами и сапфирами. Короны, державы и скипетры давным-давно умерших королей и королев покоились в глубоких россыпях золотых монет всех стран мира. Броши, браслеты и диадемы, усеянные тысячами бриллиантов, вспыхивали и сверкали в свете факелов. Это было действительно несметное сокровище, богатство даже не короля, а целого мира. Даже легендарной растратчице Каэне Избалованной – эльфийской принцессе Бехана, потребовалось бы несколько недель, чтобы пустить по ветру все это изобилие.
Кажется, целую вечность они простояли, завороженные этим чудесным зрелищем, а затем Тарл испустил медленный вздох, нагнулся и выдернул из груды небольшую статуэтку божества по имени Флак. Она была из чистого золота, с бриллиантовыми глазками и сапфировыми бородавками. Одна эта статуэтка могла обеспечить Тарла «эльфийским пенисом» на всю оставшуюся жизнь. Он просто разглядывал ее и прикидывал, играют ли драконы в карты, когда из тьмы вдруг донеслось тактичное покашливание. Тарл виновато отскочил и бросил статуэтку. Затем все трое повернулись и уставились во мрак по ту сторону света факелов.
– Гости! Ах, как это замечательно! – произнес очень низкий и интеллигентный голос, а затем десятиметровый язык пламени метнулся в одну сторону пещеры, в другую – и два стенных факела стали быстро разгораться. Когда их пламя обрело обычную яркость, они омыли светом ту часть пещеры, где, очевидно, располагались жилые апартаменты дракона, Ронан с Тарлом впервые увидели Филеказана.
Он элегантно полулежал на очень длинном кожаном канапе с гигантским бокалом мартини в одной лапе и книгой Джеффри Лучника в другой. Пол апартаментов был устлан роскошным ковром, у одной стены имелся бар, заставленный огромным количеством всевозможных бутылок. Напротив канапе аккуратной дугой было расставлено несколько человеческого размера кресел.
– Прошу вас, будьте как дома! – протянул Филеказан, делая ленивый взмах лапой в сторону кресел. – Если желаете, налейте себе выпить. А когда почувствуете себя по-настоящему непринужденно, расскажите мне, что привело вас в мое скромное обиталище. – Дракон одарял гостей чарующей белозубой улыбкой и принялся изучать один тщательно наманикюренный коготь. У Ронана создалось совершенно определенное ощущение, что этот дракон, найди он подходящие по размеру шелковый халат и галстук, чувствовал бы себя в них как рыба в воде. Кроме того, имей он возможность носить тоненькие усики человека с сомнительной репутацией, он бы с радостью их носил.
Ронан отважно шагнул вперед, однако Бьюэль последовал за ним довольно нерешительно и встал, с разинутым ртом глазея на дракона. Ронан пихнул его локтем, и молодой эльф с немалым усилием взял себя в руки.
– Любезный Филеказан… – начал было он, но дракон тут же его прервал.
– Пожалуйста, – попросил он, – зови меня просто Фил.
– Тогда, любезный Фил, – продолжил Бьюэль. – Итак, мы пришли сюда по делу, которое я уже с тобой обсуждал. Несколько лет ты являешься в наш город и всякий раз возвращаешься в свое логово с одной из наших самых красивых женщин. И теперь мы, граждане Дур-Имара, озабочены их безопасностью. Так больше продолжаться не может!
Дракон взглянул на него и удивленно приподнял золотую бровь.
– Но дорогой мой… Бьюэль, не так ли? Позволь мне тебя заверить, что все эти молодые женщины сопровождали меня исключительно по собственной воле.
– Да, конечно. Это мы хорошо знаем, – признал молодой эльф. – Но мы гораздо хуже знаем, что с ними происходило дальше. Они остались с тобой? Если да, то где они? А если они уходят, то куда они направляются?
– Остаются со мной? Ах, мой дорогой друг, боюсь, я не из тех, кто женится! – улыбнулся дракон. Затем он поднял бокал и сделал изрядный глоток мартини. Ронан заметил, как подрагивает его лапа, и вдруг понял, что дракон сильно навеселе. – Да, действительно, – продолжил Филеказан, – порой молодая дама сопровождает меня сюда и принимает на ночь бокальчик спиртного, но на следующее утро она обязательно уходит. Все они всегда уходят.
– Почему же тогда они не возвращаются в Дур-Имар?
– Кто знает? – задумался дракон. – Может статься, после ночи со мной столь маленький городок, как ваш, теряет для них всякую привлекательность. Может статься, они обретают желание выйти в широкий мир, искать там восторгов, богатств, любовных романов. Может статься, они ощущают потребность прожить жизнь по полной…
– Может статься, они уже не могут вернуться, – донесся вдруг из-за труды сокровищ глухой и печальный голос. – Может статься, жизнь для них просто кончается…
Ронан и Бьюэль повернулись туда, где с поникшей головой и опущенными плечами стоял Тарл. Пока они расспрашивали дракона, он все шастал по периметру клада. Теперь он об этом пожалел. Тарл устало поднял факел, и свет упал на какую-то горку по ту сторону массивной груды. На скорбную кучку обугленных сероватых фрагментов. Это были человеческие кости, сломанные и обгорелые.
Все трое гостей в ужасе их оглядели, а затем Бьюэль с горящими глазами повернулся к дракону.
– Что это значит? – выпалил он. И прямо у них на глазах дракон обмяк на своем канапе. Его золотые чешуйки, казалось, потеряли свой блеск, крылья поникли как потрепанные кружевные портьеры, а лицевые мышцы обмякли, заставляя это лицо казаться совсем морщинистым и опухшим. Внезапно Филеказан предстал очень старым и усталым, а также до невозможности развратным. Вытекшая из уголка его глаза слеза упала в бокал.
– Не могу я этого объяснить, – простонал он. – Началось все однажды вечером, несколько лет назад. Та прелестная молодая девушка пришла сюда вместе со мной. У нас была масса выпивки, и мы, как вы можете догадаться, страшно проголодались. Знаете, как это бывает. Она предложила слетать за пиццей, но
