— А он и не наседает, князь! — засмеялся Дивьян. — Мы смотрим на поединок, а уж потом кто-то из вас будет смотреть на наш.
— Так мир? — улыбнулся Фриддлейв.
— Мир, так и быть. Ну, и много у тебя было красавиц после Англии?
— О, ты даже себе не представляешь, сколько! А Сельма… Она жива?
— Да, и она мать моих дочерей.
Так, болтая, они дошли до виллы — Хельги с Фриддлейвом впереди, а за ними, настороженно посматривая друг на друга, Ксанфий с Дивьяном.
— А вот и вино! — Войдя в полуразрушенный атриум, полный солнца и синего неба, Фриддлейв щелкнул пальцем по амфоре… Где-то должны быть и кружки… Ага, вот они… Знаешь что, Хельги, сын Сигурда? В знак нашей дружбы я хочу подарить тебе кинжал.
— Тот самый, который ты так неудачно метнул в меня?
— Да, его… Идем вытащим его из ствола оливы. Вы нас подождете, парни? — Красавчик улыбнулся. — Ксанфий, немедленно убей мальчишку, как только мы отойдем, — продолжая улыбаться, по-ромейски закончил он.
Ксанфий кивнул. Убить? Снова неожиданно? Впрочем, неожиданно в данном случае не получится, вон как насторожен этот маленький варвар, зыркает глазами, словно волчонок, хянди… хяндихид… как же называла волка мать в далеком детстве?
— Хяндиказ, — прошептал Ксанфий, незаметно нашаривая меч.
— Сам ты волк! — отпрыгнув в сторону, тут же отозвался Дивьян. — Откуда ты знаешь мой язык?
— Твой язык? — Ксанфий удивленно приподнял брови. — Это язык моей матери.
— А, так она из нашего народа!
— Какого народа, веси?
— Да, веси… Я сам весянин!
— А я — мерянин, — Ксанфий вдруг улыбнулся. — Слыхал такой народ — меря?
— Еще б не слыхал, и про мерян, и про князя их, Миронега.
— Про Миронега?! — Ксанфий пристально посмотрел на Дивьяна. — И ты можешь что-то рассказать мне о Миронеге?
— Пожалуй, нет, — Дивьян пожал плечами. — Вот мой князь, он может.
— Князь?
— Ну да… Послушай-ка, этот твой напарник хотел тебя прирезать там, у пруда… Не хватай меч, если убьешь меня — никогда не узнаешь про Миронега.
Со стороны пруда вдруг послышался шум. Новые знакомцы переглянулись и, не сговариваясь, со всех ног понеслись туда.
Фриддлейв, с пеной у рта, катался по земле в жутких судорогах, глаза его выкатились из глазниц, белки пожелтели. Наконец, еще раз изогнувшись, он безжизненно вытянулся на траве.
— Кажется, он порезался собственным кинжалом, — с удивлением осматривая клинок, пожал плечами ярл.
— Вот, приятель, что было бы и с тобой! — обернувшись к Ксанфию, назидательно произнес Дивьян. — Княже, этот парень когда-то знал Миронега, мерянского князя.
— Что?!
— Значит, Вельвед жив… — выслушав краткий рассказ ярла, тихо протянул Ксанфий. — Тем лучше — есть кому отомстить. Он убил моего отца Миронега, меня продал в рабство… А что наш народ?
— Плохо вашему народу, — не стал скрывать Хельги. — Постоянные свары, стычки, междоусобицы… Наследника-то нет!
— Нет… Значит, нет… Нет, значит… Вот что, князь! Я иду с вами!
Ярл улыбнулся… и вдруг солнце в глазах сделалось черным, а в голове вновь повеял знакомый холод. Хельги снова почувствовал зов, далекий и вместе с тем близкий. Тот, кто помогал ему, тот, кто жил с ним и в нем все это время, — он теперь сам остро нуждался в помощи — Хельги ясно чувствовал это. И знал — уже знал, услыхав голос Магн, — другое… Друид, Черный друид Форгайл Коэл, покинув тело Дирмунда, оказался там, в далеком-далеком будущем, которое для ярла почему-то не казалось таким уж далеким.
— Приди! — звал голос Магн, девушки-друида. — Приди, Хельги-ярл… Ибо только ты — Тот, кто может…
— Я знаю, — опускаясь на траву рядом с трупом Красавчика, прошептал ярл. — Я остановлю друида… Я сам… Я иду!!!
Солнце словно померкло на миг, а когда вновь засияло — синие, широко раскрытые глаза князя недвижно смотрели в небо.
— Что это? — в ужасе закричал Дивьян и, с помощью Ксанфия стащив с ярла кольчугу, приложил ухо к груди.
— Ну, как сердце? — поинтересовался мерянин.
— Бьется, — Дивьян улыбнулся. — Только… очень редко.
Глава 14
ОХОТА НА ОХОТНИКОВ
Наши дни. Северная Норвегия
Криминальный роман обладает двумя преимуществами перед так называемой высокой литературой. Он всегда находил путь к массовому читателю и никогда серьезно не обсуждался в официальной критической печати.
— Новые хиппи? А кто это? — Оторвавшись от осмотра трупа, комиссар исподлобья посмотрел на Ньерда.
— Да так, — пожал плечами инспектор. — Есть тут такие, живут недалеко, в горах за Черным лесом. Коммуна у них там.
— Надеюсь, не Парижская, — пошутил комиссар. Ссутулившийся, заросший, он в этот момент более чем всегда напоминал старого сенбернара.
Погода стояла мерзкая — ветер бросал в лица полицейских пригоршни липкого мокрого снега, впрочем, здесь, в неглубоком распадке, поросшем сосною и елью, было еще относительно спокойно, а вот если подняться чуть выше… Ньерд так и сделал — не потому, что не доверял патрульным, просто привык все делать как следует, ежели, конечно, представлялась такая возможность. Сейчас вот — не представлялась. Следы, если они и были, давно замело снегом, хотя какие здесь могли быть следы, кроме звериных? Уж больно пустынное место, кому сюда и ходить, тем более в такое время? Интересно, за каким чертом принесло сюда эту молодую девчушку, лежащую теперь с перегрызенным горлом. Еще по приезде, только взглянув на истерзанный труп, комиссар сразу же предположил: это волки. Которых, правда, давненько тут не было, но вот, видимо, появились. Однако волки, прежде чем загрызть свою жертву, не раздевают ее и не связывают ей руки за спиной крепкой алюминиевой проволокой. Нет у волков проволоки, да и одежда им ни к чему… Но горло-то у несчастной разорвано! Кровищи кругом хватает, вернее — хватало, сейчас почти все уже было засыпано снегом. Значит, ее сначала сюда привели, связали, раздели, возможно — изнасиловали, а уж потом оставили на растерзание волкам. Или — сначала убили, а уж потом бросили? Впрочем, что без толку фантазировать? Следует дождаться результатов медэкспертизы.
Уже смеркалось, и полицейские зажгли фонари. В последний раз блеснули фотовспышки, осмотр заканчивали — и так почти с самого утра этим занимались. Сначала допросили ребят, студентов, выбравшихся покататься на лыжах; они и обнаружили труп, потом полдня возились на месте происшествия