мы в те дни ощущали себя составными частями грандиозной военной машины, которая безостановочно катилась на восток, против большевиков».
22 июня в 3 часа 12 минут по берлинскому времени раздались первые залпы немецкой артиллерии. Прежде чем советские пограничники успели понять, что происходит, мосты через реки были захвачены солдатами вермахта. Передовые заставы были буквально сметены с лица земли вместе с их защитниками и гражданскими лицами, которые там жили. В первую очередь это семьи комсостава, жены и дети офицеров. Некоторые заставы были уничтожены еще до начала боевых действий специальными диверсионными группами. Отряды германских коммандос из состава спецподразделения «Бранденбург» (названного по имени района, в котором находились казармы этого соединения) заранее перешли через советскую границу и разрушили линии связи. Подрывная деятельность в советском тылу началась еще с конца апреля, когда туда стали забрасывать небольшие группы русских белоэмигрантов и украинских националистов, снабженных радиопередатчиками. Известно, что уже 29 апреля Берии доложили о том, что при переходе границы были захвачены три группы шпионов с передатчиками. Тех, кого удалось взять в плен, передали в НКГБ для дальнейшего расследования.
22 июня с первыми лучами солнца к границе начали выдвигаться передовые пехотные дивизии. Те, перед которыми имелись водные преграды, начали усаживаться в десантные лодки. Солдаты многих подразделений, уже находясь в нескольких сотнях метров от границы, услышали стремительно накатывавшийся сзади гул авиационных моторов. Это шли первые волны авиации Люфтваффе, бомбардировщиков и истребителей, готовившихся штурмовать цели в глубине советской территории: летчики, пилотировавшие «Ю-87», уже заранее знали, где их ждут скопления танков, штабы советских армий, транспортные узлы.
Один из офицеров Красной Армии, служивший при штабе 4-й армии, проснулся от гула множества самолетов. Этот звук сразу напомнил ему о гражданской войне в Испании, где ему довелось побывать в качестве советника. «Бомбы падали с пронзительным воем, – писал он. – Здание штаба армии, из которого мы только что выбежали, окуталось клубами дыма и пыли. Немецкие бомбардировщики уверено пикировали на беззащитный военный городок. После окончания налета над многими районами города уже поднимались толстые черные столбы дыма. Часть здания штаба армии была разрушена. Откуда-то доносились отчаянные женские крики».
Главные усилия Люфтваффе направили против авиационных соединений Красной Армии. Успех был ошеломляющим: уже к полудню было уничтожено 1 200 советских самолетов, причем большинство из них еще на земле. Немецкие летчики располагали прекрасными фотографиями аэродромов противника, полученными в ходе воздушной разведки, но, подлетая к знакомым объектам, пилоты «мессершмиттов» едва могли поверить своим глазам: сотни советских самолетов, словно на линейке, стояли у взлетно-посадочных полос, незамаскированные, без малейшего прикрытия с воздуха. Те же, что пытались взлететь или прибывали с восточных аэродромов, становились легкой добычей асов Люфтваффе. Некоторые советские летчики либо не имея представления о тактике воздушного боя, либо зная, что их устаревшие самолеты не имеют никаких шансов против немецких истребителей, шли на таран. Один генерал Люфтваффе, описывая схватки с неопытными русскими летчиками, называл это «избиением младенцев».
Танкисты, находившиеся в своих машинах, за ревом моторов и лязгом гусениц слышали очень мало, разве только команды, раздававшиеся в наушниках их шлемофонов. Они получили приказ двигаться вперед, как только пехота захватит мосты и переправы. Перед танковыми соединениями вермахта стояла задача прорвать оборону вражеской армии, а затем окружить ее основные силы, образовав громадный «котел». Завершив этот начальный этап пограничного сражения и уничтожив еще на границе боевую мощь Красной Армии, войска вермахта должны были быстро захватить три главные цели этой кампании: Ленинград, Москву и Украину.
На группу армий «Север» под командованием фельдмаршала Лееба возлагалась задача вести наступление с территории Восточной Пруссии на Прибалтику, стремительно занять порты, а затем двигаться на Ленинград. Группа армий «Центр» (командующий фельдмаршал Федор фон Бок) наступала на Москву по пути, которым в 1812 году шел Наполеон. Против немецких армий были сосредоточены крупные силы советских войск, впрочем, тоже оказавшиеся разгромленными достаточно быстро. Браухич и Гальдер были глубоко разочарованы, когда Гитлер решил несколько ослабить натиск на Москву, перебросив часть войск на второстепенный, по их мнению, участок фронта. Дело все в том, что фюрер был убежден – после оккупации плодородной Украины с ее богатейшими запасами зерна и после захвата нефтяных месторождений Кавказа германский рейх станет непобедимым. Именно эту задачу и была призвана решить группа армий «Юг» под командованием фельдмаршала Гердта фон Рундштедта. Вскоре после начала войны с Россией к ней присоединилась небольшая по численности венгерская армия и две румынских. Когда за несколько дней до вторжения румынскому диктатору маршалу Иону Антонеску сообщили о плане «Барбаросса», он пришел в восторг. «Конечно, я буду там с самого начала, – сказал он. – Если речь идет о действиях против славян, вы всегда можете рассчитывать на Румынию».
В тот самый день, когда Наполеон из своей штаб-квартиры в Вылковыске обратился к армии и заявил о своем решении начать войну с Россией, Гитлер, только сто с лишним лет спустя, тоже выступил с длинной речью, в которой обосновывал, почему он разрывает отношения с Советским Союзом. Он поставил все с ног на голову, заявив, что «Германии угрожают примерно 160 советский дивизий, сосредоточенных на границе», и провозгласил начало «европейского крестового похода против большевизма». Стоит ли говорить, что Гитлер бессовестно лгал в этой речи и своим солдатам, и своему народу!
3. «Ударьте в дверь – и всё это ветхое сооружение развалится»
Редко какая нападающая сторона находилась в столь выгодном положении, как вермахт в июне 1941 года. Соединения Красной Армии и пограничники, получившие приказ «не поддаваться на провокации», просто не знали, что им делать. Даже спустя двенадцать часов после начала боевых действий Сталин продолжал безнадежно надеяться на какой-то последний шанс отыскать возможность примириться с Гитлером и не давал разрешения войскам нанести ответный удар по агрессору. Один советский офицер вошел в кабинет командующего Западным фронтом генерал-полковника Д. Г. Павлова, когда тот разговаривал с кем-то из подчиненных. Неизвестный командир одной из передовых частей докладывал командующему об активности немцев на границе. В ответ Павлов раздраженно прокричал в трубку: «Знаю! Об этом уже докладывали! Там, наверху, лучше нас разбираются!» Три советских армии Западного фронта, по приказу Сталина растянутые вдоль границы, после начала германского наступления не имели никаких шансов, а приданные им танковые бригады, располагавшиеся в глубине обороны, были уничтожены авиацией раньше, чем успели развернуться в боевой порядок. Построенная в XVIII веке мощная крепость Брест-Литовск, правда, уже к началу XX века утратившая свое оборонительное назначение, была окружена уже в первые часы войны. Крупные силы Красной Армии оказались в двух гигантских «котлах», стремительно образованных клиньями из танковых групп генералов Гота и Гудериана. Когда соединения этих генералов спустя пять дней после начала войны соединились под Минском, за 300 с лишним километров от границы, в окружении оказалось более 300 000 солдат и офицеров Красной Армии, а 2 500 советских танков были уничтожены или захвачены.
На северном направлении наступавшая из Восточной Пруссии 4-я танковая группа форсировала Неман и, с легкостью преодолев оборону русских, устремилась в Прибалтику. Делая по 70-80 километров в день, немецкие танкисты из 56-го танкового корпуса генерала Манштейна прошли почти половину пути до Ленинграда и захватили переправы через Двину. «Этот стремительный бросок, – писал позднее Манштейн, – был воплощением самых заветных мечтаний любого танкиста».
