Вскоре мы вошли в парк. Признаюсь, мне стало не по себе. Дитя мегаполиса, я и днем-то, гуляя среди деревьев, избегаю уединенных мест – мало ли на кого напорешься? Правда, на Фабре с преступностью хорошо… то есть плохо… короче, она невелика. Тем не менее троим довольно юным и относительно невинным девицам бродить в темноте по чащобам… гмм… или здесь, при иных гендерных стереотипах, это занятие более опасно для красивых плечистых юношей? Так я взбадривала себя, пока Лиза с удовлетворением не сообщила:
– Вот! Самый центр. Пришли!
В тот же миг лицо ее переменилось – похоже, артефакт, выполнив свою задачу, отключился. Целеустремленность тут же сменилась растерянностью, и подруга жалобно прошептала:
– Ой! Страшно, лес кругом. Побежали отсюда, а?
Я, невольно засмеявшись, повернулась… и оцепенела. Камень, черневший неподалеку, стал подниматься с земли… и еще, и еще. В первый миг я с ужасом решила, что мы заявились на кладбище, и вот потревоженные покойники оживают, вылезая из могил. Потом покойники громко заговорили на незнакомом языке, и я облегченно вздохнула: никакой мистики, самые обыкновенные люди. Хотя логики тут не было ни малейшей. Во-первых, если мертвецы могут вставать, почему бы им не подать голос, а во- вторых, кто гарантирует, что обыкновенные люди в данном случае предпочтительней? Особенно учитывая, что это были исключительно мужчины, голоса которых звучали все более угрожающе, да и позы отнюдь не свидетельствовали о мирных намерениях.
На меня снова нахлынула паника. Бах – и заглушка вылетела, словно пробка из бутылки. Освобожденный Дар выплеснулся, подобно шампанскому, шибанув по паре ближайших типов. Боюсь, они полюбили меня всерьез и надолго… но за их спинами теснились еще, и еще, и еще.
Господи, ну почему я такая дура? Следовало контролировать Дар, выпуская мелкими порциями. Тогда, глядишь, его хватило бы на нейтрализацию десятка-другого противников… хотя их все равно было больше. Я же совершила худшее из возможного – истратила всю магическую энергию на то, что у двоих аборигенов начисто снесло крышу, и они, плотоядно ухмыляясь, раздевают меня глазами…
Остальные повели себя довольно странно. Они слаженным строем отступили метров на пять и остановились, продолжая переговариваться и вытащив приспособления, похожие на рогатки.
– Хитрые, сволочи! – прокомментировала Женька, придвигаясь ко мне. – Будь их меньше, приказ подействовал бы и на расстоянии – не проблема. А с таким количеством мне на расстоянии не справиться. Но пусть хоть один попробует подойти – вмиг раскается!
Однако подходить они не собирались. Вжик – что-то просвистело у самого виска, я едва успела отклониться.
– Девчонки! – заорала я так громко, словно доходчивость информации зависела от количества децибелов. – Перемещаемся обратно! Куда угодно! Нас сейчас расстреляют!
– Мне бы хоть две минуты спокойствия, чтобы сосредоточиться, – простонала Лиза, отскакивая от очередного снаряда.
Увы, двух минут не было. Это я, конечно, виновата. Видела ведь красную линию – значит, следовало соглашаться на боковой вариант, пусть он и тупиковый. Мне подсовывают подсказки под самый нос, а я, упрямая идиотка, отворачиваюсь и лезу куда не надо. Теперь мы умрем… и почему-то самым обидным казалось – даже не догадываясь, кто нас убил и почему…
И тут раздался голос. Все на том же незнакомом языке – очевидно местном, – однако интонации совсем иные. Не визгливые и нервные, а спокойные и… не найду слов, чтобы правильно описать. Пусть так: этот голос словно бальзамом омывал душу, врачуя все ее раны. Не спорю, звучит пафосно и невнятно. Попробую заново. Откуда возник призыв познать самого себя? Из того факта, что мы себя до конца не понимаем. Кто- то платит психоаналитику, другие обходятся без помощников, но у каждого есть в душе закоулки, до которых трудно добраться. А они требуют внимания и болят. Мне в подобных случаях помогает искусство. Раз – и осветило уголок, который я исследовала раньше на ощупь, и ты с удивлением и радостью думаешь: как же все просто и прекрасно!
Верю, яснее вам не стало. Одно несомненно: на фоне агрессии голос склонял к миру, причем делал это так убедительно, что противостоять было невозможно. По крайней мере выстрелы прекратились, враги опустили оружие.
К нам медленно приближался человек. По пути он говорил несколько слов, обращаясь к одному, второму, третьему – те поворачивались и исчезали в темноте. Вот уже и нет почти никого – лишь мы с девчонками, таинственный спаситель и пара несчастных, которых я околдовала, – они, похоже, страшно не хотели уходить.
Я завороженно пялилась на загадочную личность, внушающую что-то пострадавшим от меня беднягам. Высокий, худой, немного нескладный. Вытянутое аскетичное лицо. И мягкий, беззащитный взгляд человека, никогда не встречавшегося со злом… или встречавшегося, но все равно не верящего в его существование. Такой часто бывает у Лизы, а больше я ни у кого не замечала.
Парочка нехотя отступила на несколько шагов, затем еще… а потом тот, что поближе, вытащил трубку и поднес ко рту. Я вдруг четко увидела траекторию – Лизе в левое плечо, и онемела от ужаса, вместо того чтобы закричать, предупредить. Лиза неподвижно стояла в голубом облаке своего чудесного платья и почему-то улыбалась.
Незнакомец, рванувшись, закрыл ее собой. Околдованные, что-то гортанно крикнув, понеслись вдаль, не разбирая дороги. Но мне было не до них. Сперва я бросилась к подруге, по-прежнему неподвижной, словно статуя. Все в порядке, цела! А ее спаситель? Ох… ох… в его руке торчала тонкая длинная иголка.
Я услышала собственный голос, зачем-то сообщающий: «Игла бабутты. Красивое, но смертельно ядовитое растение».
– Ничего, – спокойно произнес незнакомец. Он говорил по-эллийски, ни на миг не отрывая взгляда от Лизы. – Значит, пришел мой срок. Мне почти не жаль. Ты удивительно красивая. Я думал, нет ничего прекраснее заката над морем, но я ошибался. Это тоже счастье – увидеть напоследок самое прекрасное, что есть в нашем мире. Спасибо тебе!
– Мое имя – Лиза, – тихо ответила подруга.
– А мое – Тиан…
Лишь тут я, наконец, очнулась.
– Женька! – почти в истерике завопила я. – Прикажи ему излечиться! У организма есть внутренние резервы, надо только до них достучаться! Яд еще не успел разойтись! Пусть соберет его и выведет, пожалуйста, попробуй!
Женька среагировала моментально. Сделав шаг вперед и осторожно вытащив иглу, она с силой произнесла:
– Я приказываю тебе выжить! Я приказываю тебе собрать яд, вывести его из организма и стать совершенно здоровым! Я приказываю тебе!
Незнакомец улыбнулся, по-прежнему не отводя глаз от Лизы.
– Я не слышал, чтобы этим можно было помочь, но благодарю за попытку. Я прошу вас… если Лиза не против. Не знаю, сколько мне осталось, но я хотел бы эти минуты провести с нею наедине. Больше ничего, не пугайтесь… просто пробыть рядом… вдвоем.
Я обернулась к Лизе – решать-то ей. Однако спрашивать не было нужды. Мы с Женькой дружно побрели неизвестно куда.
Далеко уходить мы не стали – и сил не было, и боялись заблудиться. Обнаружили на соседней полянке лавочку и тут же на нее плюхнулись.
– Время от времени будем тайком заглядывать к ним, – распорядилась Женька. – Вдруг он умрет, а Лиза от переживаний потеряет сознание. Надо следить!
Я кивнула.
– Что это было? – помолчав, уточнила подруга.
– Любовь, – вздохнула я. – С первого взгляда.
– Дурочка, я не об этом. Что за мужики к нам вязались? Чего хотели? Почему ночуют в парке? Кто этот подозрительный тип с Лизой?
Я лишь пожала плечами. Ответа не было ни на один вопрос. Мне было грустно и тревожно. Подряд
