— Товарищи! У нас опять дезертирство!
— Кто?
— Роттер и Целиньский…
Мешковский и Виноградов посмотрели друг на друга: дезертиры были из их взводов.
— Может, они где-то отстали? — предположил Романов.
— Нет, — возразил Казуба, — приехали вместе со всеми, но не явились на обед и не сдали оружие. Дежурный офицер видел, как они выходили из училища. Остановил. Но те сказали, что получили задание, и ушли в сторону станции.
— С оружием?
— С оружием, сукины дети…
В комнату заходит Брыла:
— Это, конечно, дезертирство. Просьба ко всем вам, товарищи, проверить наличие оружия и личного состава в ваших подразделениях. — Глядя на Казубу, он заканчивает с тяжелым вздохом: — А мы пойдем доложим!
Известие о дезертирстве быстро распространилось по батарее. Во второй взвод его принес Добжицкий.
— Роттер удрал в лес, — лаконично сообщил он ребятам, занятым чисткой оружия.
— Не может быть! — ужаснулся Сумак.
— Как это «не может быть»! — пожал плечами Добжицкий. — Сведения точные.
Ребята заволновались. В комнате загудело, как в улье. Кшивка подошел к Чулко.
— Это наша вина! — буркнул он.
— Почему?
— Да потому… Если говорить честно, моя и твоя…
Чулко никогда еще не видел своего товарища таким возбужденным. Побледневший Кшивка со злостью бил шомполом по голенищу сапога.
— Мы уже давно подозревали, что Роттер якшается с энэсзетовцами. Но успокаивали себя отсутствием фактов… А надо было давно разоблачить гада… Теперь он будет стрелять в нас из-за угла…
Сзади них стоял Добжицкий. Вроде бы занятый своими мыслями, он внимательно ловил каждое слово.
«Ну и типы, — думал он с ненавистью. — Ну что ж, разберусь с вами при первом же удобном случае. Тогда вы у меня по-другому запоете».
Кшивка тем временем говорил вполголоса:
— Это нам еще один урок. Мучаемся угрызениями совести, везде и во всем проявляем терпимость, снисходительность. А враг пользуется этим. Действует напролом. И если, не дай бог, кто-то из нас угодит к нему в лапы, церемониться не станет…
Чулко вздохнул:
— Прошляпили… Это факт!
В приоткрытую дверь заглянул Бжузка и вызвал их в коридор,
— Вы уже знаете? Ну и сволочи, черт бы их побрал! Столько времени жили среди нас, а мы… как слепые котята…
— …и дурные, — закончил Кшивка. — Но человеку свойственно учиться на ошибках.
— Надо немедленно созвать актив и обсудить случившееся.
— Ты говорил об этом с хорунжим?
— Не успел. Он ушел с командиром батареи в дивизион. Но дожидаться не будем. Время не терпит, мы должны как-то отреагировать. Потом согласуем с ним…
После того как активисты вышли, Добжицкий стал внимательно наблюдать за остальными курсантами взвода.
«Многое изменилось в батарее… — мрачно размышлял он. — У Брылы появились преданные люди… Сагитировал…»
Тягостные мысли преследовали его. Он всячески старался себя успокоить: «Да что значат люди Брылы? Несколько сопляков, не представляющих никакой реальной силы. А этот Брыла неотесанный чурбан. Нет, пока оснований для волнений нет. Ему, правда, удалось перетянуть некоторых на свою сторону, но это вполне объяснимо — поддались самые слабые… Но почему же в моем взводе за Брылой идут самые толковые ребята?»
Казуба и хорунжий шли в дивизион в мрачном расположении духа.
— В этой чертовой шестой батарее хуже, чем на фронте! Как в бою…
— Это и есть настоящий фронт, — буркнул Брыла.
— Предчувствую, что крепко нам достанется…
— Ничего не попишешь!
— Тебе хорошо говорить! А я уже переживаю подобное во второй раз…
Командира дивизиона в штабе не оказалось. Застали там только Ожоха. Он выслушал доклад Казубы и решил:
— Пойдемте к майору…
Мруз спокойно воспринял сообщение о случившемся.
Спросил только Брылу, что собой представляют дезертиры. Хорунжий объяснил: отпетые реакционеры, но в последнее время актив бил их в спорах и дискуссиях.
— Случай дезертирства для нас крайне неприятен, — заключил после короткого раздумья замполит. — Но мы не должны его оценивать односторонне. Что за этим кроется? Во-первых, в шестой батарее идет борьба и для вскрытия вражеской деятельности мы должны обострить ее еще больше! Во- вторых, чаша весов в этой борьбе склоняется на нашу сторону. На чем основывается такая моя оценка? Так вот, в период, когда произошел первый случай дезертирства, у нас еще не было своего актива, в роте верховодили реакционные элементы. Сейчас же положение выглядит иначе. Актив существует и действует! Мы владеем положением в батарее, а дезертировали те, кто почувствовал близость разоблачения и бесперспективность своих усилий…
По мере того как майор говорил, лицо Брылы прояснялось. Мруз посмотрел на него и продолжал:
— Теперь другой вопрос: почему стало возможным дезертирство, да еще с оружием в руках? Потому что офицеры батареи позабыли о том, что идет борьба! Утратили бдительность. Кто больше других виноват в этом? Вы, Брыла! У вас просматривается опасная склонность к самоуспокоению. Знали, что эти двое придерживаются реакционных взглядов, но не приняли вовремя меры. Это ваш просчет, и вы за него ответите…
Часть пятая
I
Хотя план Смельчака, по его мнению, был безукоризненным, он не принес ожидаемых результатов. После случая дезертирства в батарее ему ничего существенного сделать не удалось. Более того, ширились настроения, способствующие активизации политической работы Брылы. Все курсанты решительно осудили сбежавших.
С каждым днем менялась к лучшему и обстановка во всем училище. Новый заместитель начальника училища по политико-воспитательной работе майор Мруз оказался опытным человеком. В батареях
