— И твоя мать прекрасно со всеми ладит, — добавил он, стараясь ее ободрить.
— Да-да, правда.
— А Брендан у нас молодцом, а? Он очень заинтересовался работой «Розмари Сентрал Стор», сказал, что с удовольствием зайдет туда завтра утром — хочет посмотреть.
Дейрдра удивилась.
— Он собирается спозаранку проделать весь путь из Шепердс-Буш? Брендан прекрасно мог бы переночевать у нас, в своей комнате.
Она все еще не могла смириться с тем, что сын не хочет пожить у них.
— Это больше не его комната, Дейрдра, это кабинет.
— Для него бы нашлось место, — упорствовала она.
— Да. Когда-нибудь он и поживет у нас. Но в качестве гостя.
— Члена семьи, — поправила она.
— Члена семьи, приехавшего в гости, — мягко поправил он.
Всего несколько месяцев назад Десмонд Дойл вел бы себя совсем иначе. Он был бы слишком озабочен тем, чтобы подыгрывать Дейрдре в хитросплетениях лжи, подтверждать все, что она сочинит своей матери и Морин Бэрри о его мифических успехах в «Палаццо», да еще следить все время за тем, чтобы эти разговоры не дошли до слуха Фрэнка или Ренаты, знающих правду.
Какой восхитительный покой снизошел на Десмонда Дойла теперь, когда он обрел свое собственное место, независимое положение. Наконец он стал самим собой, принадлежал самому себе, а не «Палаццо». По злой иронии судьбы, это придало ему ту веру в себя, какую жена всегда хотела в нем видеть и какой он никак не мог обрести в мире Палаццо.
— Смотри-ка, мама нормально разговаривает с отцом, — прошептал Брендан Анне на другом конце стола. — Часто такое бывает?
— Впервые вижу, — ответила она. — Не хочу тебя разочаровывать, но, ей-богу, ты стал свидетелем очень редкостного явления, так что постарайся насладиться этим зрелищем сполна.
И действительно, у них на глазах идиллической сценке пришел конец. К миссис Дойл подошел один из работников Филиппы: на кухне возника маленькая проблема.
— Хелен, как пить дать, — покачала головой Анна. И оказалась права.
Хелен во что бы то ни стало захотела украсить праздничный торт свечами. Она купила двадцать пять свечей и полезла в кухонный шкаф за жестяными подставками для них. Но нашла всего четырнадцать штук.
— Видимо, нормальным людям старше четырнадцати это уже не интересно — свечи в торте, — сострила Анна. — Ладно, мама, возвращайся к гостям, я все улажу.
— Нечего тут улаживать! — с обидой и раздражением огрызнулась Хелен. — Я всего-навсего хотела сделать доброе дело… Чтоб был настоящий праздник.
Филиппа сказала, что по договору на сливочной глазури будет выложена жареным миндалем надпись:
— По-моему, так будет лучше, Хелен, тебе не кажется? Анна говорила, будто перед ней была бешеная собака или сильно отстающий в развитии четырехлетний ребенок. Кен Грин сказал, что ему в жизни часто приходится говорить с людьми таким манером, это создает тебе репутацию терпеливого и туповатого малого, а также человека, на которого всегда можно положиться. Анна помнила, как Кен признавался, что чем сильнее он взбешен, тем медленнее говорит.
— Тебе не кажется, что лучше оставить это специалистам? — сказала Анна, произнося каждое слово очень четко и медленно.
— Да иди ты, Анна, знаешь куда! Ты меня уже достала! — выпалила Хелен.
И вылетела в сад.
Анна решила, что религиозный период в жизни Хелен явно подошел к концу.
— Сходить за ней? — предложила Филиппа.
— Не надо. Там ей, пожалуй, грозит меньше неприятностей, ведь в саду некого оскорбить и почти что нечего раскокать.
Анна решила, что Кен бы ею гордился, и с удивлением поймала себя на мысли, что слишком много о нем думает.
Обхватив колени, Хелен сидела в саду, где часто сидела в детстве, думая, что ее никто не понимает и не любит. И тут она услышала у себя за спиной шаги. Ну конечно, это Анна. Сейчас позовет ее в дом и скажет: нечего устраивать сцены. Или мама — отругает за то, что она сидит на мокром камне. Или бабушка О'Хаган — та, конечно, спросит, когда же все-таки она примет постриг. Она обернулась — это был Фрэнк Куигли. От ужаса у нее перехватило дыхание и на миг закружилась голова. Нет, это глупо, не тронет же он ее в родительском доме. Но в темноте у него был такой зловещий вид.
— Я слышал от твоего отца, что ты собираешься уходить из «Святого Мартина», — сказал он.
— Да. Они хотят, чтобы я ушла, выставляют меня вон.
— Уверен, это не так.
— Сестра Бриджид говорит, что все сестры против меня.
Она почувствовала, что выглядит сейчас пятилетней девочкой с большим пальцем во рту.
— Сестра Бриджид слишком тебя любит, чтобы так думать, а тем более говорить.
— Вам-то откуда знать? Вы ее видели только раз, в ту кошмарную ночь.
Глаза Хелен стали огромными как блюдца при воспоминании о том, как она пыталась украсть ребенка для Фрэнка и Ренаты Куигли и чем все это закончилось. С того дня, по сути дела, и начался закат ее духовной карьеры в «Святом Мартине».
— Нет, Хелен. С тех пор я не раз встречался с сестрой Бриджид, — сказал Фрэнк. — О тебе мы мало говорили, у нас были другие дела… Сестра Бриджид давала мне советы. Она мне очень помогла, и за это я тебя должен благодарить.
— Я тогда только помочь хотела, я и правда думала, что всем так будет лучше.
— Возможно, ты была права. Но мы не могли пойти на это. Пришлось бы прятаться, притворяться.
— Я всю жизнь так жила! — с вызовом, и как бы защищаясь, возразила Хелен.
— Нет-нет, неправда.
— В этом доме все всегда притворялись. И сегодня тоже притворяются.
— Не говори так…
— Как вам удается быть таким честным? Как вы научились быть не таким, как мы?
— Я далеко не такой честный, тебе ли это не знать, — серьезно сказал Фрэнк. — Я совершал поступки, которых теперь стыжусь. Среди всего прочего, мне очень, очень стыдно за то, что я сделал с тобой.
Впервые с того дня, когда она побывала в его квартире, Хелен посмотрела Фрэнку Куигли прямо в глаза. Впервые за много лет настала минута, когда Хелен растерянно молчала, не зная, что сказать.
— Я всегда надеялся, что тебе попадется какой-нибудь хороший, чуткий человек, который заставит тебя посмотреть на этот странный злосчастный случай трезвым взглядом, как бы со стороны. Покажет тебе, что все это по большому счету пустяк, не стоящий внимания.
Хелен промолчала.
— И мне было грустно, что ты ушла в обитель святого Мартина. Мне казалось, ты преувеличиваешь значение того, что произошло.
— Я никогда об этом не вспоминала. — Хелен вскинула голову и вызывающе на него посмотрела.
Он знал, что она лжет, но важно было, чтобы она не поняла, что он это знает.
— И правильно делала. Выходит, я зря волновался. Он улыбнулся ей. Ласково и печально. Он все рассчитал верно. И видел, что ей уже легче.
— Так чем ты займешься… если все-таки уйдешь из «Святого Мартина»?
— Уйду-уйду… Еще не знаю чем. Пожалуй, мне нужно время, чтобы подумать.
— И ты будешь думать вот здесь? — Фрэнк окинул сомнительным взглядом Сотлхилл, дом № 26 по Розмари-драйв.
— Может быть, и нет.
