Хохотами привела меня в хижину своей матери. «А это кто? Откуда она?»—спросила старуха. «Это Напаньума[12],— ответила Хохотами,— та самая белая, которую наши воины захватили вместе с воинами кохорошиветари. Потом из-за нее вышел спор, и наши и кохорошиветари стали врагами. Она очень худая,— продолжала свой рассказ Хохотами,— и никто из наших мужчин не захотел взять ее себе. Я привела ее сюда, и теперь она останется с нами, да?»
Мать посмотрела на меня и сказала: «У нас много молодых мужчин не имеют жен. Эта белая останется со мной, и никто не посмеет потом ее забрать». И очень громко, чтобы все услышали, повторила: «У многих из вас, воины, нет жен. Скоро эта девочка станет женщиной, но я никому не дам забрать ее силой». Старуха взяла меня за руку и повела к своему гамаку. «А теперь отдыхай,—сказала она.— Путь был долгий, и ты, наверное, сильно устала».
Тем временем женщины караветари продолжали поносить пленниц, а те стали громко плакать. «Пришли веселые, раскрашенные,— кричали женщины караветари.— Радуетесь, что мужей нашли. Если бы наших детей убили, мы бы не веселились, а рыдали. А вы лица себе пораскрасили».
Пленницы молчали. В дороге некоторые из них плакали, но воины караветари очень сердились и грозили пленницам стрелами. «Плачете, чтобы ваши мужья услышали и вас освободили. Если не перестанете, убьем». Пленницы испугались и больше уже не плакали.
На следующее утро мы снова отправились в путь. Почти все мужчины ушли на охоту либо собирать пупунье. За пленницами присматривали одни только женщины караветари. Старуха сказала Хохотами и второй своей дочке, высокой и крепкой: «Идемте вперед, эти дуры будут кричать и ругаться всю дорогу, не хочу слышать их вопли. В прошлый раз, когда воины захватили много пленниц, наши женщины не только кричали, но еще и избили несчастных палками. Поэтому многие из них потом убежали».
Мы подошли к реке. Мать Хохотами сказала: «Давайте наловим раков». Мы сделали привал и быстро наловили много больших раков. Когда солнце уже стояло высоко в небе, мы пошли дальше. Другие женщины вместе с пленницами к этому времени успели нас нагнать.
Вдруг я услышала сзади шорох и увидела, что в кустах прячутся два молодых воина кохорошиветари. Один из них искал среди пленниц свою жену. А она шла за мной следом. Воин кохорошиветари внезапно выскочил и ударом руки опрокинул корзину, которую пленница несла на спине.
Старуха все это видела и сказала нам: «Идемте, идемте. За тобой, белая, никто не придет. А если придет, я ударю его луком». Она была уже совсем старой и ходила, опираясь на обломок лука.
А двое воинов и беглянка бросились в лес. Женщины караветари поставили на землю корзины и пустились за ними вдогонку. Муж пленницы остановился, чтобы задержать преследователей. Женщины пытались вырвать у него лук, а он отбивался и все говорил: «Пусти, не трогай мой лук, бабушка».
Но старухи окружили его со всех сторон и хотели убить. Одна из них крикнула: «Хватайте его!» Он попытался защититься от старух луком, но одна из них схватила его за ногу и сильно дернула. Кохорошиветари упал на землю. Второй воин, чтобы выручить друга, колол старух луком, словно копьем. Но старухи караветари кричали: «Можешь нас убить, а только мы твоего друга прикончим. Живьем он от нас не уйдет».
Все же упавшему воину удалось вскочить. Вместе с другом и с женой он кинулся в глубь леса. Тут старухи караветари стали кричать им вслед: «Беги, беги, дуреха. Снова будешь есть горькие коренья и гнилые плоды. Осталась бы с нами, ела бы пупунье и бананы».
Наконец мы подошли к нескольким старым хижинам, где нас уже ждали мужчины. Они успели набрать полные корзины пупунье. Двое старух набросились на них: «Зачем вы нас одних оставили? Пришли воины кохорошиветари и забрали своих жен!» Воины сердито отвечали: «Сами виноваты. Сначала вы пленниц ругали и били. Теперь, когда они убежали, вы сразу повеселели». Тогда старухи сказали: «Мы пошутили, они всего одну женщину отбили». Воин, который взял себе эту пленницу, крикнул: «Я ее разыщу». Он хотел убить беглянку и ее мужа.
Вместе с ним в лес отправились еще с десяток воинов. Мы остались в тапири. Старуха принялась жарить бананы, а Хохотами варить пупунье. Воины вернулись лишь поздно вечером. Беглецов они так и не догнали. Нашли их следы, долго гнались за беглецами, но потом началось болото и следы потерялись.
ЖИЗНЬ СРЕДИ КАРАВЕТАРИ
Большое шапуно было уже близко. Мужчины ушли вперед — приводить его в порядок, а женщины стали носить воду и собирать большие длинные листья, которыми настилают крышу. Старуха передавала мне охапки листьев, а я на голове несла их к шапуно. На следующий день мужчины сказали: «Шапуно мы почистили и подновили. Вырвали траву на площадке. Завтра начнем готовить столбы».
Женщина караветари говорила каждой из пленниц своего мужа: «Теперь будешь делать все, что я ни скажу. Будешь собирать сучья и таскать воду из реки. А если не захочешь, побью тебя палкой». Одна из пленниц ответила: «Я пришла потому, что за мной все время следил твой муж. Иначе бы я убежала». Муж рассердился: «Хватит вам ругаться, не то я вас обеих изобью». Но женщина караветари не унималась: «Нет я ее убью, а потом сам будешь ее сжигать. Потому что я уйду к другому».
Помнится, один из караветари сказал жене: «Эта женщина пойдет со мной на плантацию — поможет мне собирать бананы. А ты оставайся дома с малышом». Жена его была очень ревнивой и хорошо знала, что собирается делать ее муж с пленницей на плантации. Дождалась, когда они ушли, и тогда порезала весь гамак пленницы и побросала клочья в костер. Потом нашла уруку, которой красилась пленница, и выкинула ее. А когда пленница вернулась с плантации нагруженная бананами, ревнивая жена схватила палку и стала ее бить, приговаривая: «Это тебе на память». Муж спокойно смотрел, как жена бьет пленницу. Но потом жена так сильно ударила несчастную палкой по голове, что брызнула кровь. Тогда он взял толстую палку и протянул ее пленнице, схватил жену за руки и сказал: «А теперь ты ударь мою жену по голове. Ну, бей». Пленница плакала от страха, но ударить не решалась. «Бей же, бей!» — подбодрял он ее. Но пленница стояла и не двигалась. А жена кричала: «Бей, бей подлая! Потом я с тобой рассчитаюсь. Так ударю, что живой не будешь». Ее муж уговаривал пленницу: «Бей, не бойся! Посмотрим, хватит ли потом у моей жены смелости убить тебя».
Пленница тряслась от страха, по лицу у нее текла кровь, но ударить свою соперницу она не отважилась. Тут муж рассердился: «Значит, не хочешь бить? Тогда я тебя сам изобью». И тоже стал бить пленницу палкой.
Шапуно был прямо-таки громадный. Через три дня мужчины сменили всю крышу из листьев. Караветари куда более многочисленны, чем кохорошиветари. Мужчин было пример-то сто, а женщин и детей и того больше. Ночью мужчины вдыхали в нос эпену[13], потом начинали петь и призывать духов — хекура[14]. В песнях они просияй хекура навредить врагам племени. Они заклинали духов сделать так, чтобы попугаи и другие птицы поели и попортили все плоды в тех местах, где живут враги, и чтобы все звери бежали подальше от шапуно врагов. Чаще всего двое воинов пели всю ночь, прося у духов плодов и дичи для своего племени и всякого ала для врагов.
Несколько дней спустя мы отправились в лес собирать куколки бабочек. Караветари называли их мана. Эти мана были самые разные: одни длинные и гладкие, другие с длинными волосками, стоит до них дотронуться — и сразу кожу обжигает. В тот день мы отправились собирать мана с длинными волосками. На каждой ветке висело множество мана. Мужчины влезли на дерево и потихоньку подрезали ветки, чтобы черви не попадали вниз. А мы тем временем собирали пишиаанси — большие листья и клали их в корзины. Мана едят вареными или поджаренными, если их есть сырыми — рвать начнет. Листья пишиаанси надрезают, а внутрь кладут растертых или размолотых куколок и складывают «пакетиком». Этот «пакетик» обжаривают на костре, переворачивая до тех пор, пока не перестает стекать сок. Иногда куколок жарят прямо в глиняных сосудах. Но прежде растирают куколок камнями, чтобы раздавить белые крепкие волоски, которые могут при еде занозить язык или застрять в горле. Когда удается найти бананы, то обжаренных куколок едят вместе с ними.
Обычно, когда мужчины ищут куколки мана, то сначала для пробы раскрывают одну или две. Если
