момента, как мы здесь появились.
– Они пытались учить нас. Мы знаем сейчас намного больше, чем раньше. То, что говорили Ольми и Рам Кикура, вполне объяснимо.
Лэньер протестующе затряс головой. Его мнение было противоположным; гнев медленно тлел внутри него, словно уголь, и он не в силах был его подавить.
– Они фактически не оставляют тебе выбора…
– Нет, оставляют, – настаивала Патриция. – Они не смогут отобрать у меня то, чего я не отдам добровольно.
– Черт побери! – взорвался Лэньер. Он встал и начал большими шагами ходить по комнате, которая, как он знал, была не более трех метров в ширину. Однако границы не ощущалось. Иллюзия была абсолютной – вплоть до расстояний. – Здесь все обман. Похоже, мы вообще не видели ничего реального с тех пор, как оказались здесь. И в этом есть смысл: зачем показывать нам больше, чем следует?
– Они не… – Патриция пыталась найти подходящее слово. – Не плохие люди.
– Ты всерьез воспринимаешь болтовню о том, что ты, якобы, учитель, предтеча?
– Почему бы и нет? – Патриция повернулась к Гарри. Он подошел к кушетке и взял ее за руку. – Я видела некоторые статьи, которые напишу… – Она крепко зажмурилась и покачала головой, приложив другую руку к щеке. – Вероятно, я никогда их не напишу… но другая, которая тоже я, напишет или уже написала. И то, что там говорится, действительно существует в моей голове, не сформировавшись до конца, уже несколько лет. Я почти всегда знала, что я единственная в нашем времени, в нашем мире, кто всерьез думает о подобных вещах. Так что я не могу в это не верить. – Она улыбнулась. – Джудит Хоффман считала, что я единственная, и ты с этим соглашался.
– Тебе нравится быть их героем? Так?
«Ты слишком жесток к ней, – подумал Лэньер. – Спокойнее. И почему ты, собственно, сердишься?»
– Нет, – мягко произнесла она. – Меня это не волнует. Сейчас меня вообще мало что волнует.
Лэньер отпустил руку Патриции и обошел вокруг стола, потирая подбородок и искоса бросая на нее взгляды.
– Ты просто хочешь домой.
Патриция кивнула.
– Ты не сможешь вернуться.
– Смогу.
– Как?
– Ты знаешь основы, Гарри.
– Я хочу подробностей. Как ты сможешь найти дом?
– Если они научат меня, как пользоваться клавикулой, я вернусь в пустую секцию коридора, через которую мы пролетали, и поищу там геометрическое сосредоточение. Для них геометрические сосредоточения – нечто вроде свалок, бесполезные зоны или даже хуже, чем бесполезные. Но именно там я смогу найти дорогу домой.
– Не слишком четкий план.
– Они научат меня, – сказала она, глядя на Лэньера большими черными глазами, которые были теперь вовсе не круглыми кошачьими, но совершенно спокойными.
– И что они возьмут взамен?
– Ничего! – Патриция откинула голову на подушку. – Они только скопируют, а не возьмут.
– Как ты можешь им доверять?
Она не ответила.
– Тебе правда не нужно времени на размышления?
– Нет, – согласилась она.
– Боже мой!
Она встала и крепко обняла Гарри, прижавшись щекой к его плечу.
– Не знаю, что я значу для тебя, но должна тебя поблагодарить.
Он погладил ее по голове и уставился в угол, моргая и опустив уголки губ.
– Я тоже не знаю.
– Мне начинает казаться, что я не человек.
– Ты…
Лэньер не закончил.
– То, о чем я думаю… некоторым образом делает меня больше похожей на них, чем на тебя. Понимаешь?
– Нет.
– Полагаю, что по этому мое Таинство и подходит Корженовскому. У него были похожие мысли, и похожие цели. Он хотел вернуть свой народ домой.
