Предполагается, что это должно нас заинтересовать?
– Возможно, если вы взглянете на дату выпуска, джентльмены, – спокойно заявил Лэньер. Они открыли книги, прочитали и резко захлопнули их – почти одновременно.
– Мы должны тщательно исследовать эти полки, – сказал Белозерский. Перспектива явно его не вдохновляла.
Мирский держал открытую книгу в руках, перелистывая ее и возвращаясь к выходным данным, один раз – коснувшись даты пальцем. Он закрыл книгу и постучал корешком о поверхность стола, глядя на Лэньера. Библиотека второй камеры казалась, пожалуй, более темной и мрачной, чем прежде.
– Там описывается история войны, – полувопросительно-полуутвердительно сказал Мирский. – Это точный перевод английского издания?
– Думаю, да.
– Джентльмены, нам с мистером Лэньером нужно несколько минут побыть наедине. Товарищи офицеры, подождите, пожалуйста, вместе с генералом Герхардтом и его людьми, и возьмите с собой наших людей.
Белозерский положил книгу на стол, Языков последовал его примеру.
– Только недолго, товарищ генерал, – предупредил Белозерский.
– Столько, сколько потребуется, – отрезал Мирский.
Лэньер захватил с собой флягу, наполовину наполненную бренди, надеясь именно на подобную возможность. Он налил по кружке себе и Мирскому.
– Это я высоко ценю, – сказал Мирский, поднимая кружку.
– Специальное обслуживание, – рассмеялся Лэньер.
– Мои замполиты будут обвинять вас в том, что вы пытаетесь напоить меня и выкачать – так, кажется, говорят? – из меня информацию.
– Здесь не так много осталось, чтобы напиться.
– Жаль. У меня не хватает сил для… этого. – Мирский широко обвел библиотеку пустой кружкой. – Может быть, у вас они и есть, но у меня нет. Это пугает до смерти.
– Силы у вас скоро найдутся, – пообещал Гарри. – Это столь же притягательно, сколь и пугающе.
– Как давно вы об этом знаете?
– Два года.
– Думаю, стоит и другим с этим познакомиться, – сказал Мирский. – Мои люди теперь будут иметь доступ ко всему этому. Без ограничений, для всех нас – и для солдат, и для офицеров?
– Такова договоренность.
– Где вы выучили русский? В школе?
– В библиотеке третьей камеры. – Это заняло всего три часа с небольшим.
– Вы говорите, как москвич. Может быть, много лет проведший за границей, но все равно… москвич. Могу ли я столь же быстро выучить английский?
– Вероятно.
Лэньер разлил остатки бренди, и они чокнулись.
– Вы странный человек, Гарри Лэньер, – серьезно сказал Мирский.
– Да?
– Да. Вы обращены внутрь себя. Вы видите других, но не позволяете им видеть вас.
Лэньер не прореагировал.
– Вот видите? – усмехнулся Мирский. – Вы именно такой. – Взгляд русского внезапно вновь сосредоточился на Лэньере. – Почему вы сразу не рассказали об этом всему миру?
– После того как вы пробудете здесь и в третьей камере подольше, спросите себя, что бы сделали вы.
На этот раз никак не прореагировал Мирский.
– Наши народы разделяет стена горьких обид, – сказал он, с глухим стуком роняя книгу на стол. – Ее нелегко будет преодолеть. Между тем я не понимаю, что здесь происходит. Я не понимаю ни своего положения, ни вашего. Мое невежество опасно, мистер Лэньер, так что я приду сюда или в другую библиотеку, когда позволит время, и займусь самообразованием. И я буду учить английский – по вашему методу, если это возможно. Но чтобы избежать неразберихи, не стоит разрешать всем моим людям приходить сюда. Не будет ли разумным и с вашей стороны прибегнуть к подобным ограничениям?
Лэньер покачал головой, думая о том, замечает ли Мирский собственные противоречия.
– Мы пришли сюда для того, чтобы отказаться от былого образа жизни, а не продолжать его. Пока это зависит от меня, библиотеки открыты для всех.
Мирский долго смотрел на него, потом встал.
– Возможно, – сказал он. – Вам намного легче говорить, чем мне. Мои люди не привыкли к столь полной информации. Некоторых моих офицеров будет пугать сама мысль о том, что подобное возможно. Некоторые просто не поверят… Они решат, что это очередная уловка американцев. Так думать очень удобно.
– Но вы знаете, что это не так.
