разрешено произвести раскопки так, чтобы они заповеднику не повредили, и отец это письмо визировал. И всегда у него с экспедициями складывались самые хорошие отношения.
В отличие от официальных археологов, «черные» лезли в заповеднике куда ни попадя, могли и напакостить, и побраконьерствовать. В своем неуемном рвении они могли, например, начать копать там, где бобры ставят свои плотины. А то могли взять и переночевать в одном из гостевых комплексов, сломав замки. Бывало, что они серьезно влипали. Как-то три «черных» археолога направились к Трем Сестрам — так называется поляна в самой чащобе, где сохранились могилы трех святых отшельниц и их скит. Отец периодически проводит там экскурсии для священников и верующих, приезжающих с разных концов страны. По всей видимости, эти археологи решили вскрыть могилы, надеясь обнаружить в них что-то ценное. А может, какой-нибудь безумный подпольный коллекционер дал им заказ на святые останки. Мало того, что они заблудились, — ведь с огромным диким лесом шутки плохи, — так они еще и на медведя нарвались, драпали от него, и совсем заплутали. Отец заметил в лесу следы посторонних и, отыскав, с помощью Топы, этих горе-археологов, вывел их «в цивилизацию». «В самом плачевном виде», как он описывал, усмехаясь. А наш местный священник, отец Василий, сказал, ероша свою бороду:
— Сие есть справедливое воздаяние за попытку богохульного дела, и еще возрадоваться должны, что Господь их само это дело не попустил совершить… Иначе бы совсем погано им пришлось, верно, Семеныч?
Так что от «черных» археологов только и жди неприятностей. И отец, естественно, напрягся, услышав про археологическую экспедицию, которая даже не удосужилась завезти ему письмо с официальным разрешением.
— Сколько их? — спросил отец у Гришки.
— Двое постарше и человек пять-шесть молодежи, — ответил Гришка. — Похожи на профессоров со своими студентами. Хотя, я говорю, кто их знает…
— А я-то надеялся сегодня дома поработать, и только завтра отправиться в обход заповедника! — вздохнул отец. — Но ничего не поделаешь, на сегодня работы в доме отменяются. Надо мне туда съездить.
— И мы с тобой! — сразу сказал Ванька.
— Ни в коем случае! — заявил отец. — Мало ли, что там может произойти.
— Так я могу поехать, в подмогу, — предложил Гришка.
— И тебя там не надо! — сказал отец. — Я Топу возьму. А на подмогу вызову милицию, все официально должно быть и основательно… Ладно, понесли эти штуковины. А я сразу Алексею Николаевичу позвоню.
Алексей Николаевич — это наш местный начальник милиции.
Едва мы затащили в дом всю «столярку», отец сразу прошел к телефону.
— Алексей Николаевич?.. Да, это я. Тут вот какое дело. Григорий Торбышев засек возле Удолицы каких-то людей, которые вполне могут быть «черными» археологами. Я сейчас туда выезжаю, и не могли бы вы туда наряд послать? Обычно эти «археологи» не очень буйные, но лучше будет, если они увидят, как одновременно со мной машина с милицией подъедет. Я рассчитываю там быть где-то минут через сорок, катером по воде. Вот и отлично, спасибо.
Он положил трубку и сообщил нам:
— Все. Мы с Топой поехали.
— Ты только поосторожней, — попросила мама.
— Да, это пустяки, — отец махнул рукой. Но ружье он при этом прихватил. — Если что, я их и без всякой милиции укрощу. Но лучше все обставить, как следует.
Действительно, завидев мощную фигуру отца, да еще с ружьем и с грозным волкодавом, почти любая шатия-братия спасовала бы. Но отец всегда старался исключить лишний риск.
— Так, может, — предложил я, — мы пока вместе с Гришкой займемся лестницами, чтобы времени не терять? Раз уж мы с тобой не едем?
— Займитесь! — охотно согласился отец. — А я присоединюсь к вам, как вернусь.
И он достал подвесной мотор, взвалил на плечо (мотор отец всегда снимал и уносил домой: конечно, вряд ли кто рискнул бы умыкнуть мотор из его катерка, но народ у нас всякий попадается, поэтому лучше, конечно, держать мотор от греха подальше), свистнул Топу и направился к берегу. Мы проводили его, посмотрели, как он отплывает и как Топа важно сидит на носу, а затем вернулись в дом и взялись за дело.
Работа у нас, под Гришкиным руководством, шла здорово. Мы заменили целый кусок перил, перестелили несколько ступенек, и даже не заметили, как время пролетело. Было, наверное, часа два, когда мы услышали где-то на озере — сперва далеко, потом все ближе и ближе — тарахтение знакомого мотора.
— Отец возвращается! — завопил Ванька и, бросив молоток, помчался на берег. Мы поспешили за ним следом.
Топа первым выскочил из лодки и встряхнулся.
— Привет, папа! — закричал мой братец. — Ну что, разобрался ты с этими типами?
Отец, сняв мотор, тоже вылез из катера.
— Слава Богу, это не типы, — ответил он. — Оказались, в итоге, нормальными археологами, только вот растяпы большие. Решили, что ничего не будет страшного, если они завезут официальное разрешение на раскопки через денек-другой. Ну, и получили пару минут испуга, когда с одной стороны их я взял на прицел, а с другой — милиция. Это даже не совсем археологи, а… Впрочем, я за обедом все расскажу, есть хочется после такой прогулки. Гриш, ты ведь останешься к обеду?
Гришка малость замялся, Он редко оставался у нас к обеду, потому что он вообще не любил никого стеснять.
Но отец добавил:
— От свекольника и рыбных биточков не стоит отказываться. И потом, после обеда мы все-таки займемся лестницей, чтобы сегодня закончить.
И Гришка согласился. Кроме того, что не было никакого смысла отказываться от обеда, его еще и любопытство разбирало: а чем там кончилось дело с этими археологами?
За обедом отец стал рассказывать.
— Как я сказал, это не совсем археологи, — сообщил он, кроша в свекольник сваренное вкрутую яйцо, заправляя сметаной и присыпая зеленью. — Они, так сказать, еще только учатся. Твоя наблюдательность тебя не подвела, Григорий. Это группа студентов под руководством двух профессоров, у них сейчас нечто вроде летней практики. И практику они придумали довольно своеобразную. Они собираются проделать весь вероятный путь Васьки Буслаева, от Новгорода до Каспийского моря. До Иерусалима они, естественно, не поплывут…
— Какого такого Васьки Буслаева? — спросил мой братец. Спросил несколько невнятно, шамкнув при этом: он набил полный рот, разом выловив из своего свекольника и кусок мяса, и картошку, и крупные ломтики зеленого огурца и яйца.
— Не знаешь, кто такой Васька Буслаев? — удивился отец. — Ну и ну!.. А ты хоть знаешь, Борис?
— Ну… герой былин, — осторожно ответил я.
— Каких былин? — вопросил отец.
— Новгородских, естественно, — я смутно помнил, что Васька Буслаев, как и Садко, был новгородцем. Да и догадаться об этом было нетрудно: зачем же тогда археологи-практиканты начали свой путь не откуда-нибудь, а от Новгорода?
— И что он делал? — спросил отец.
Я опять напряг свою память.
— Дрался со всеми, — ответил я.
Тут мама не выдержала и рассмеялась.
— Одно из двух, Леня, — сказала она. — Либо усадить их за чтение былин, либо ты сам напомнишь им, в чем было дело.
— Пожалуй, придется напомнить, — вздохнул отец. — Итак, Васька Буслаев был единственным сыном у вдовой матери, представителем и наследником одной из самых богатых и знатных новгородских семей.
