Она провела нас в очень симпатичную комнату в конце коридора.
— Вот, устраивайтесь здесь. А я тоже пойду переоденусь, и потом у нас — праздничный ужин.
Егоровы накрыли стол заранее, с самого утра, поэтому теперь им оставалось только достать из холодильника салаты и закуски и включить духовку, чтобы разогреть жаркое: гуся с картошкой и яблоками. Гусь, торжественно сообщил дядя Сережа, их собственный, и картошка с яблоками тоже.
В центр стола поставили завоеванный Фантиком кубок.
Тут и Фантик появилась, переодевшаяся в свое роскошное платье, пышное и длинное, совсем как бальные платья девятнадцатого века.
— Фаине Егоровой — троекратное «ура»! — провозгласил отец.
— Ура!.. Ура!.. Ура!.. — прокричали мы.
Фантик зарделась от удовольствия и смущения.
— А у нас для тебя подарок, к этому великому дню и в честь твоей победы, — мы с Ванькой вручили Фантику сверток в подарочной упаковочной бумаге, красной с золотыми разводами.
— Ой, что это? — спросила Фантик, принимая сверток.
— Посмотри — узнаешь, — ответили мы.
Она зашуршала бумагой, распаковывая подарок, а потом завизжала от восторга.
Мы подарили ей нечто вроде скульптуры из дерева: фигуристка на коньках, с большим бантом, кружащаяся на одной ноге. Я говорю «нечто вроде скульптуры», потому что мы не сами это вырезали, а это был такой корень дерева. Вы знаете, у деревьев бывают корни причудливой формы, которые напоминают и людей, и животных, и птиц.
— Ой, красота! — Фантик глаз не могла оторвать.
— Потрясающая вещь! — согласились ее родители.
После этого мы сели за стол, и начался очень веселый ужин. Егоровы потребовали от нас отчета, что за история с нами произошла. Мы в подробностях рассказали им все, вплоть до моей последней догадки, и все они ахали, а Фантик жутко переживала, что упустила это приключение. После ужина мы стали смотреть выступления Фантика, которые дядя Сережа заснял на видео.
И тут зазвонил телефон.
Дядя Сережа прошел к телефону, взял трубку, потом вернулся, удивленный:
— Спрашивают Бориса Болдина.
Я поспешил к телефону, догадываясь, кто это может быть.
И точно, это был Николай Михайлович.
— Борис? Поздравляю! Твои догадки с блеском подтвердились! Этот тип и впрямь думал подсунуть нам копию, а потом отделаться минимальным сроком. Считал, видимо, что у него есть, кого заложить и на чем сторговаться со следствием. И что, может, он вообще обойдется одним годом отсидки, а потом станет богатым человеком. Когда мы заявили ему, что нечего подсовывать нам копию и пусть возвращает оригинал, он весь побледнел и у него челюсть отвисла. Такого он никак не ожидал! Так что еще раз мои поздравления — и мое восхищение твоей сообразительностью!
— Ура!.. — не выдержал я. И спросил. — А кто он такой?
— Некий Ершов, чиновник из питерского управления музеями. Возможности у него, по должности, были большие. И, судя по всему, он давно помогал контрабандистам и похитителям предметов искусства. Наши питерские коллеги еще года полтора назад нам говорили, что за всеми преступлениями, связанными с произведениями искусства и предметами старины, они чувствуют одного паука, к которому сходятся нити всей паутины. Но никак они не могут этого паука выследить, уж больно он ловкий, хитрый и осторожный. Что ж, вот и попался… Разумеется, он был из тех людей, которые легко могли получить в руки одну из копий. Или, побывав в запасниках, забрать одну из копий так, чтобы она считалась потерянной. А взяли мы его в московской гостинице.
— Вы пока не выясняли, почему он вместе с Броньковым плыл следом за археологами? — поинтересовался я.
— Пока нет. Но дойдем до этого, своим чередом. Ясно, что-то дурное было у них на уме, и даже приблизительно понятно, что. То ли опередить археологов, то ли выяснить, не нашли ли они каких-нибудь ценных вещей и спереть эти находки — ведь обворовывать полевую экспедицию всегда легче, чем обворовывать музей. Вспомни «Джентльменов удачи»! Убедились, что никаких интересных находок у археологов пока нет, и уплыли… Но это, по сути, и неважно. Ты скажи лучше, не подумываешь пойти к нам в угрозыск, когда вырастешь?
— Даже не знаю, — ответил я. — Все говорят, что мне надо в финансовый лицей идти, что у меня все задатки хорошего бухгалтера или финансового директора. Может, я так и сделаю. А может, я буду книжки писать…
— Погоди! Так ты — тот самый Борис Болдин, автор приключенческих книг?
— Он самый.
— Да ну! Как же я не сообразил! Будет, что рассказать и детям, и сослуживцам!
— Хотите, я вам книги пришлю? — спросил я.
— Ты лучше все нынешнее дело опиши, и пришли мне эту книгу. Идет?
— Идет!
— Хорошо. Тогда, до встречи. Ещё раз спасибо — и удачи тебе!
— И вам спасибо!
И я положил трубку.
Когда я вернулся в столовую, Ванька разом все понял: видик у меня, наверно, был — умереть! Я знаю, как я выгляжу в такие моменты. Глаза сверкают, как у психа, глупая улыбка до ушей…
— Ну? — подскочил Ванька. — Все подтвердилось?
— Все подтвердилось, — кивнул я. — Это был некий Ершов, крупный чиновник из управления музеев. Он действительно думал подсунуть милиции копию и, отсидев годик-другой, выйти на свободу чистеньким — и обеспеченным на всю жизнь!
— Ура! — заорал Ванька. — Я всегда в тебя верил!
— Ура!.. — присоединились остальные.
— Да, — сказал отец, — сегодня у всех великий день. И у тебя, и у Фантика — и, следовательно, у всех нас, ваших родных.
И остальные согласились с ним.
