пересказывать весь рассказ пленника отцу Василию, а потом услышать от отца Василия несколько очень ценных объяснений и добавлений. Вот я и не хочу, условно говоря, разрываться на части. Ну не рассказывать обо всем сначала вам, а потом отцу Василию, а как бы пригласить вас присоединиться к нам в его доме, чтобы вы все услышали одновременно с ним и могли свежим глазом увидеть его реакции.
Мы рассказывали отцу Василию о наших приключениях немного наперебой, но я уберу все лишние охи и ахи и выровняю все шероховатости, которые у нас встречались. Сделаю вид, будто мы рассказывали гладко, плавно и логично, от и до. А то, что в жизни это было не совсем так, вы мне простите. Ведь вам же легче будет читать.
В общем, мы сидели в трапезной при церкви отца Василия — то есть не совсем в трапезной, а в его личном кабинетике при ней — и рассказывали.
— Значит, так, — рассказывали мы. — Этот Ипатьев Ярослав Филаретович оказался учителем физики, преподававшим как раз в той школе, где учился внук Никитишны. Как выяснилось, парня зовут Лешка Хлебников. Похоже, Ипатьев был одним из тех, кого отец называет «тихими городскими сумасшедшими». И сумасшествие которых иногда прорывается наружу. В общем, он давно увлекался проблемой внеземных цивилизаций и отчаянно верил в их существование. Даже писал статейки про НЛО и прочие чудеса космоса в областное издание по этим проблемам — в эту самую «Третью реальность» или как оно там называется? Про крест он слышал уже давно, хотя у него все время не складывалось добраться на остров Буян и поглядеть крест воочию, но он все равно был уверен, что этот крест — след внеземной цивилизации и скорей всего радиомаяк. Заодно он делал всякие свои расчеты. Он был уверен, что невиданная буря, в которую попал архиепископ, возникла оттого, что шел спуск на землю этого радиомаяка и его окончательная регулировка и монтировка, а перенос через, это самое, «подпространство» или «сверхпространство», как он выражался, такой мощной техники, рассылающей такие электромагнитные волны, мог какую хочешь бучу с погодой на земле вызвать! И что инопланетяне вообще выбрали остров как свою перевалочную базу — чем-то он им очень подходил — а поскольку при их взлетах и посадках над островом разражались бури и вихри, разлетавшиеся по округе, хотя, естественно, не все такие сильные, как та, в которую угодил архиепископ, то люди очень заметили и дали острову название Коломак — буян, бузотер по-современному. И, разумеется, как многие люди, повернутые на этих идеях, Ипатьев верил во всеобщую космическую взаимосвязь и в то, следовательно, что в год солнечного затмения все объекты инопланетян на земле должны повести себя как-то иначе, чем всегда. Прошло солнечное затмение, которое он пытался наблюдать дома, в городе, у него не было денег никуда поехать, потому что ему только-только выплатили зарплату за апрель, а летние отпускные обещали погасить в октябре — прошла часть осени, а ничего особенного не происходило. И тут появляется его ученик, Лешка Хлебников, который показывает ему «очень интересные» камешки и спрашивает, может ли он определить их состав и почему они обладают магнитными свойствами. Ну интересно было парню, понимаете, вот он и решил посоветоваться с тем, кто, по его мнению, знает в этом толк. Ипатьев если не с первого взгляда, то со второго определил, что эти «камешки» — метеоритная порода, и у него сердце зашлось. Он выпросил у Хлебникова все камешки на анализ и обследование, а заодно выяснил, что часть «камешков» находится у его бабки. И тогда же он узнал, что эти камешки — осколки и обломки креста. Он обратил внимание на то, как они «фонят», и опять засел за свои расчеты. По его расчетам — отец считает, что он подогнал все эти расчеты под свои идеи, но тут мы своего мнения иметь не можем, ничего в этом не смыслим — во всяком случае, по его расчетам выходило, что, после того как радиомаяк был поврежден и разбит в двадцатые годы, поскольку его считали символом религиозного культа и ничем больше, инопланетяне должны вернуться где-то на рубеже веков, чтобы заново его отремонтировать и отладить. Он исходил из того, что если корабли инопланетян перемещаются с околосветовой скоростью, то в пересчете на земное время им как раз надо лет семьдесят-восемьдесят, чтобы получить сигнал о повреждении радиомаяка и чтобы «ремонтная бригада» добралась до земли. И скорей всего, по его убеждению, это должно случиться в год большого солнечного затмения — мол, в такой год открываются межпространственные каналы, по которым можно переместиться даже быстрей скорости света. Он исходил из теории, что пространство Вселенной — это как гроздь виноградин, часть которых растет внутри друг друга… Но тут мы не очень поняли его объяснения. Как бы то ни было, ему пришла в голову жуткая мысль: для ремонта инопланетянам могут понадобиться все кусочки «креста» (это не мы закавычиваем слово «крест», это он закавычивал его своей интонацией), и поэтому они постараются собрать их все до единого, определяя их местонахождение по радиомагнитному фону, и поэтому, следовательно, все люди, взявшие себе кусочки креста, находятся в жуткой опасности. Ведь если, например, инопланетяне начнут собирать свой радиомаяк воедино при помощи сильного тока, образующего магнитное поле и притягивающего нужные кусочки за сотни километров, то разряд этого тока запросто может убить тех, у кого этих кусочков креста слишком много, ведь чем их больше, тем больший заряд влетит в квартиру или в дом! Ну может, мы не совсем правильно все излагаем, но уж как запомнили. Кроме того, он стал сопоставлять данные грандиозной бури, застигнувшей архиепископа, с другими данными. И у него получилось, что буря грянула как раз в тот день, когда на небе впервые появилась «крестообразная комета», пророчившая, по убеждению всей Руси, смерть Ивана Грозного! Ну тут отец говорит, что комета появилась не совсем тогда и что этот Ипатьев подогнал свои расчеты под свои идеи. Как бы то ни было, Ипатьев пришел к выводу, что и в наш год грянет великая буря, скорей всего, через три-четыре месяца после солнечного затмения, на этом солнечном затмении он был совсем задвинут, потому что именно три- четыре месяца понадобится инопланетянам, чтобы, используя выброс энергии в результате солнечного затмения, войти в атмосферу земли и подчалить к маяку…
— Ну насчет бури он оказался, можно сказать, провидцем, — усмехнулся отец Василий, взявшись сначала поглаживать свою бороду, а потом оставив бороду в покое и залихватски подкрутив длинный ус.
— Получается так, — согласились мы. — В общем, он решил, что пора начинать действовать. И собрать все самые большие куски креста, разошедшиеся по рукам, и оказаться на острове в тот момент, когда инопланетяне прилетят ремонтировать свой радиомаяк. Но для того чтобы действовать, ему нужны были деньги — а у него было шаром покати, буквально на хлеб не хватало! И он решился на отчаянный шаг. Довольно давно, когда жизнь была спокойной и у него водились деньги, он приобрел себе очень хороший телескоп. Откладывал на него лет пять. Сейчас, даже в наших краях, где все намного дешевле, чем в Москве и Санкт-Петербурге, такой телескоп стоит не меньше полутора тысяч долларов. Из-за одной его оптики, которую можно использовать для самых разных приборов, если не хочешь звезды наблюдать. Ипатьев трясся над этим телескопом, пылинки с него сдувал… Словом, можете представить, как сильно он уверовал в близкое появление инопланетян, если этим своим единственным сокровищем решился пожертвовать! По газетным объявлениям Ипатьев нашел покупателя, и тот выложил ему сорок тысяч рублей — то есть даже немного побольше полутора тысяч долларов. Если считать по курсу. Четыре пачки сотенных банкнот, понимаете? Причем с двумя первыми пачками все было в порядке. Ипатьев истратил их на охотничью амуницию, на обзаведение охотничьим билетом и на покупку ружья. Беда в том, что он не очень представлял себе нынешнюю жизнь, ведь для него-то все дни проходили между уроками в школе и поиском внеземных цивилизаций и писанием заметок по вечерам. В общем, он решил, что лучше всего будет замаскироваться «новым русским», выехавшим на охоту. И подавшись в наши края, он первым делом навестил остров Буян, все там осмотрел, а вторым делом наведался к Никитишне и выкупил у нее ту часть обломков креста, которую внук оставил у бабки. С Никитишной он расплачивался деньгами из третьей пачки. И от нее же узнал адрес одного мужичка, из рыбаков, который тоже привез себе несколько крупных кусков креста. Про то, что она направила Ипатьева к этому мужичку, Никитишна ничего рассказывать милиции не стала, боясь, как бы у мужичка неприятностей не было. В общем, мужичок оказался глазастей Никитишны. Отдав Ипатьеву камешки и получив от него деньги, он поглядел эти деньги на свет и заорал: «Эй, ты, ты чего мне фальшивки суешь?..» Ипатьев сначала глазами захлопал, потом чуть в обморок не упал и стал поспешно проглядывать на свет все оставшиеся банкноты. И понял, что половину суммы ему дали фальшивками!
— Ну так ведь по жизни он был лох, весь в своих космических идеях сидел, поэтому его только ленивый не кинул бы! — ввернул Ванька.
— Мужичок, увидев состояние Ипатьева, понял, что тот не нарочно пытался пихнуть ему фальшаки и что Ипатьева самого надули. Он пообещал не выдавать Ипатьева и даже отдал ему все куски креста без всяких денег: мол, чего там, барахла-то, надо будет, еще наберу, а заведутся у тебя настоящие деньги, так
