– Вам тоже.
Вместо стульев Уильям предложил присесть на пороге дверного проема – двоим там как раз хватит места. За их спинами возилась Грэйс: как обычно, занималась исследованием этого уголка вселенной. Она уже умудрилась протиснуться между телевизорами и ведрами, из-за которых теперь торчала ее нога. Хейзл уселась рядом с Уильямом, выглянула в сад и обхватила колени руками. Ноги потихоньку согревались. Она слышала, как где-то заскрипел тормозами грузовик, но это далеко.
– Здесь, как в параллельном мире, – сказала она. – Трудно поверить, что происходящее за стеной действительно существует.
– И тем не менее… – сказал Уильям.
– Я знаю. Я видела, что случилось, когда вы выходили наружу.
– Я должен был попробовать, – начал оправдываться Уильям. – Не каждый же день случается конец Британии.
– Это вовсе не конец.
– Вы знаете, о чем я. Этот Маастрихтский договор.
У них из-за спины раздался голос Грэйс:
– Маастрихтское соглашение о Европейском Союзе! Сегодня все меняется! – Ее голова вынырнула из-за проволочной клетки. – Нам об этом сегодня в школе рассказывали.
Хейзл обернулась:
– Ты правда думаешь, что сегодня все изменится?
– Конечно. Сегодня мне десять!
Грэйс исчезла за ведрами и тут же показалась снова. Ей хотелось знать, когда день рождения у Хейзл.
– Скоро, – ответила Хейзл, – а может быть, уже прошел. Я не знаю.
– Скажи мне число. Ты же знаешь число. Все знают, когда у них день рождения.
– После двадцати одного уже не знают. Об этом разговаривать неприлично. Ты даже упоминать об этом не должна.
– И все-таки, когда у тебя день рожденья?
– Не скажу.
И только сейчас, когда Хейзл обернулась, чтобы подбодрить девочку, она заметила, что Грэйс держит черного кролика. Она сидела на полу, скрестив ноги, и гладила его. Хейзл вдруг с грустью и ностальгией подумала, какая же это радость – видеть радость других.
– Я хочу здесь остаться навсегда, – заявила Грэйс.
– Тебе не разрешат.
– Почему?
– Сама знаешь.
– А я убегу из дома.
– И сведешь родителей с ума, – напомнил ей Уильям, – заставив их искать тебя и думать, что их единственную дочь украли и бросили на пустыре умирать, и она будет лежать там долго-долго, пока от нее не останутся одни зубы. Разве ты этого хочешь?
– Неужели так вправду бывает?
– Да, но, конечно же, не с нами.
– Почему?
– Потому что нам везет.
– Как это?
– У нас бывают дни рождения, особенные дни с подарками и с тортом. А тебе везет, потому что у тебя хорошие родители, которые за тебя волнуются.
– Тогда почему они заставляют меня учить немецкий?
Грэйс отпустила кролика в его естественную среду обитания – под кучу хлама – и тут же полезла за ним снова. Уильям положил руку на плечо Хейзл и легонько сжал его.
– Пока не сдавайся, ладно?
– У меня кончается терпение. Он не может принять никакого решения.
– Он сомневается, а сомнение – самый сильный страх и самая выразительная эмоция.
– Но ведь нет ничего проще – понять, нравится ли тебе женщина или нет.
Грэйс неожиданно вынырнула прямо у них за спиной.
– Европа поженилась. Моя учительница так сказала. Одни объединяются с другими, чтобы всем было хорошо. Но по-моему, она лишь имела в виду, что после Пасхи нам всем нужно будет заплатить за программу обмена для изучающих немецкий. Эй, Хейзл!
– Я слушаю.
– Ты выйдешь замуж за Спенсера?
– Не знаю. А ты как думаешь?
Иногда Хейзл казалась Грэйс какой-то странной.
– Разве это мое дело?
Интересно, где Уильям спрятал подарок. Она нигде не может его найти. Уильям сказал, что это секрет, и ей нужно быть терпеливой. Глаза Грэйс загорелись от нетерпения.
– Это же лошадка, да?
8
В это время года я должен охранять (стеречь, предупреждать, патрулировать, беречь, ловить) духов и души, которые шумят по ночам.
1/11/93 понедельник 12:24
Факт: липа была очень популярна в Лондоне девятнадцатого века, как один из немногочисленных видов деревьев, способных сопротивляться густому смогу, который окутывал большую часть города. В наше время на почках липы часто можно увидеть тлю, которая лакомится сладким соком деревьев. Эти насекомые выделяют липкую жидкость, похожую на патоку, которая стекает на землю и растения. Жидкость эта является питательной средой для размножения непривлекательного черного грибка. Именно этот грибок и придает растениям неопрятный вид, когда многие ошибочно полагают, что так проявляется болезнь деревьев. Наилучшим методом борьбы с тлей является регулярное подрезание растений и опрыскивание сильным лечебным раствором.
«Птицы и деревья Великобритании» в изложении мисс Бернс.
Район, в котором находилась мисс Бернс, был засажен липами: они росли вдоль тротуара и даже по обеим сторонам парадной лестницы у входа в библиотеку. Знания, полученные Генри от мисс Бернс – например, о деревьях, – помогали ему сосредоточиться. Они действовали на него, как лекарство, и неким чудесным образом упорядочивали его мысли и чувства, делая их яснее и определеннее. Знание становилось силой, в которой сейчас так нуждался Генри, поскольку мисс Бернс скорее всего будет не одна. Наблюдая за домом, он уже успел разглядеть темноволосого молодого человека в распахнутом пиджаке и маленькую шуструю девочку с рюкзаком, которых он почти потерял из виду за спинами прохожих.
Слева направо прошла женщина средних лет. Может, это она? Нет, это, видимо, мисс Анна Ховард, выдающийся мастер ручной вышивки на библейские сюжеты. Справа налево прошел мистер Майкл Ллойд из «Почтенной Компании Общественных Землемеров», а слева направо пробежала его незамужняя дочь Хелен, которая сдает две комнаты в Уимблдон-Виллидж некурящим мужчинам за ?85 в неделю. Толпы рабочих и служащих, вышедших за покупками в обеденный перерыв, сновали из стороны в сторону, словно
Генри нашел убежище в телефонной будке и с облегчением вдохнул чистый от людей воздух. Вытер ладони о свитер с орнаментом и попытался разглядеть что-нибудь сквозь мутное от надписей стекло: «Гэри женится на Лоре», «Эллиот – совсем покойник» и «Окончательный счет: Манч Юнтд 2 КПР 1». Оттуда ему был хорошо виден дом и уже знакомая улица. За спиной находилось здание банка, агентство путешествий, магазин музыкальных инструментов и магазин подержанных вещей, где англичане учатся одеваться как попрошайки, а также паб «Восходящее солнце» и толпы людей, любой из которых мог оказаться ею или ее
