причем именно в тот момент, когда он в ней больше всего нуждался? Все говорило о том, что это не простое совпадение.
Йон по-новому взглянул на окружающую его обстановку. Все детали были на своих местах, действие разворачивалось так, как ему и было положено развиваться. Йона успокаивало сознание того, что все это — работа Луки. Картины, сопровождавшие его практически на протяжении всего детства, были такими ясными и четкими, как будто Лука читал ему эту историю прямо сейчас. Когда Йон научился читать, он самостоятельно перечитывал «Пиноккио» множество раз, однако ему всегда хотелось, чтобы эту книгу читал ему именно Лука. Даже когда его стала интересовать гораздо более насыщенная событиями литература, на ночь он всегда просил почитать ему «Пиноккио». Он любил засыпать, слушая голос Луки.
И сейчас он как будто слышал его вновь.
Бросив книгу, Катерина стала сосредоточиваться, чтобы помочь Йону, как только он начнет читать. В тот момент, когда Йон добрался до книги, Катерина была уже готова. Однако Йон лишь взглянул на текст, но читать так и не начал. Катерина занервничал:
— Что это за книга?
Мухаммед пожал плечами:
— Понятия не имею. Первая, что попалась под руку.
Рыжеволосый мужчина схватил Йона.
— Надо спускаться, — сказала Катерина, устремляясь к лестнице.
Мухаммед, не мешкая, последовал за ней, но Катерина внезапно остановилась. Йон все же начал читать.
— Я скоро! — крикнула девушка вдогонку Мухаммеду и сосредоточилась на чтении Йона. Она пыталась по крупицам собрать последнюю оставшуюся в нем энергию и направить ее на восприятие текста, помочь ему отрешиться от всего и сконцентрировать внимание исключительно на повествовании. Йон хоть и медленно, с трудом, однако продолжал читать.
После того, как он прочел всего несколько фраз, рыжеволосый мужчина вдруг стал кричать. Несмотря на то что все тело его дрожало крупной дрожью, он продолжал мертвой хваткой сжимать воротник мантии Йона. Внезапно раздался громкий треск, и некая неведомая сила отшвырнула рыжеволосого мужчину от Йона. Пролетев несколько метров по воздуху, он ударился спиной о каменную колонну и сполз по ней на пол.
Больше он не вставал.
Катерина в изнеможении опустилась на пол и прислонилась спиной к перилам. Прикрыв глаза, она начала улавливать чтение Йона. Перед ней стали проплывать создаваемые им картины — спокойные и нежные. Неожиданно она поняла, что картины эти ей знакомы.
Практически моментально после этого характер энергии, наполнявшей помещение, начал коренным образом меняться. Раньше энергия была похожа на ревущую реку, несущую свои волны в бешеном темпе. Понемногу скорость эта начала уменьшаться, и в конце концов энергетическое поле совсем успокоилось. Если прежде течение энергии было однородным, устремленным в определенную сторону, то теперь стало похожим на дыхание гигантского организма. До сих пор пронизывающая воздух энергетика повергала всех присутствующих в какое-то нервное, лихорадочное состояние. Сейчас же она делала атмосферу теплой и спокойной. Энергия, накопленная в течение столетий книгами, собранными в библиотеке, высвобождалась ныне, подчиняясь единому ритму, темп которого задавал Йон.
Катерина поняла, что настал момент, когда она уже может позволить себе пошевелиться. Она поднялась. Йон, по-прежнему лежа на полу, продолжал вещать, глядя в текст «Пиноккио», — правда, теперь гораздо более спокойно.
Возле кафедры все еще стояли пятеро читающих участников церемонии. Лицо Ремера выражало крайнюю степень напряжения: на висках четко обозначились вздувшиеся вены, покрытый каплями пота лоб ярко блестел. Постаравшись уловить их чтение, Катерина с радостью отметила, что они с великим трудом сохраняют концентрацию. Наверняка они также почувствовали происшедшие изменения и теперь напрягали последние оставшиеся у них силы.
Катерина стала торопливо спускаться по лестнице. Нельзя было упускать шанс — следовало выбираться отсюда прямо сейчас, пока Ремер не очнулся. Добравшись до нижнего этажа, она чуть не врезалась в Мухаммеда, который застыл в двух шагах от лестницы, в буквальном смысле остолбенев от открывшегося его глазам зрелища.
— Да что же, черт возьми, мы наделали?! — выговорил он. — Все это добром не кончится!
Катерина взглянула на Ремера. Выражение его лица изменилось — стало страдальческим, тело начало мелко подрагивать.
— Йон — единственный, кто может все это остановить, — сказала Катерина и поспешила к тому месту, где лежал Йон. Тот был по-прежнему погружен в чтение, причем по виду его не было заметно, что именно пришлось ему пережить еще совсем недавно. Сосредоточившись, Катерина вновь уловила нить его вещания, поймала ритм и послала Йону сигнал с требованием прекратить чтение. На мгновение ровная пульсация энергии нарушилась, произошел сбой, после чего все замерло. Йон оторвал глаза от текста и посмотрел на Катерину. На губах его появилась улыбка. Тут Йон, вероятно, вспомнил, где находится, так как улыбка его мгновенно застыла, а сам он обернулся и посмотрел в сторону кафедры.
Ремер дрожал все сильнее. Он, по-видимому, уже полностью утратил концентрацию и не в состоянии был контролировать потоки энергии, которые теперь беспорядочно исходили от его тела во всех направлениях. Однако Катерина чувствовала, что он все еще не повержен — изо всех сил пытается вернуть себе утерянный контроль. Борьба эта была заранее обречена на поражение: слишком много разнонаправленных потоков энергии витало сейчас вокруг Ремера, а в зале не осталось ни одного улавливающего, готового прийти ему на помощь. Тем не менее Ремер не сдавался. В какой-то момент фигуру его опоясали две искрящиеся дуги. Из ушей у него потекли струйки крови; стекая по шее, они постепенно окрасили в ярко-красный цвет воротник его мантии. Он все еще продолжал читать, произнося слова сквозь стиснутые зубы. Румянец сошел с его лица, и теперь оно выглядело неестественно бледным по сравнению с сочащейся из ушей кровью. Время от времени оно подергивалось от невыносимой боли. Из носа Ремера также пошла кровь, капая на белоснежную мантию.
Даже издалека слышно было, как к чтению его примешивается какой-то шипящий звук. Внезапно раздался громкий треск, и Катерину ослепила короткая яркая вспышка. После этого в библиотеке установилась мертвая тишина. Шипение искр прекратилось, чтение смолкло. Несколько секунд пять Чтецов стояли прямо, а затем, повинуясь силе тяжести, бессильно рухнули на пол.
Йон ощущал слабость во всем теле, он невероятно устал. Попытавшись пошевелиться, он не удержался и застонал от боли, огненным копьем пронзившей ногу. Катерина сидела возле него на корточках и, то смеясь, то всхлипывая, заглядывала ему в глаза. Из глаз ее текли слезы, и на покрытых пылью щеках оставались четкие влажные полосы.
— С тобой все в порядке? — с усилием произнес Йон.
Кивнув, Катерина поцеловала его в лоб. Йон поднял руку и вытер мокрый след у нее на щеке. Зеленые глаза девушки были полны слез; судорожно сглотнув, она прижалась лицом к шее Йона. Он обнял ее за плечи и нежно к себе притянул.
Только теперь Йон заметил, что в нескольких метрах от них стоит Мухаммед. Уперев руки в бока, он разглядывал помещение, время от времени качая головой и что-то бормоча себе под нос.
— А ты какого черта тут делаешь? — спросил Йон. — В отпуск приехал, что ли?
Мухаммед рассмеялся и подошел ближе:
— Что-то в этом роде. Ну а сюда заглянул за пляжным путеводителем.
Катерина и Йон не смогли сдержать улыбки. Йон попытался было сменить позу, однако тут же застонал от боли. Лишь с помощью Катерины ему удалось сесть.
— Кажется, я сломал ногу, — сказал он.
— Да уж, мастер, выглядит она, прямо скажем, хреново, — заметил Мухаммед. — Придется нам, видно, выносить тебя отсюда на руках.
Катерина кивнула, вытирая влажное от слез лицо.
