Я не хочу никаких его обострений. Тем более что впереди еще 5 отснятых эфиров.
Гуля сидела в гримерке. Красилась. Я мыла голову.
– Давай сегодня желтое платье наденем? – предложила Наташа.
Я кивнула.
– А Гуля – зеленое.
Что хуже: желтое платье или зеленое? Наташа вытянула мне волосы утюгом.
– Была вчера на показе «Mercury»? – спросила Гуля, стараясь не шевелить губами: их красили.
– Нет.
– Зря. Вся Москва была. Журналистов – полным-полно.
Что хуже: когда вся Москва была или когда журналистов полным-полно?
– Реснички приклеем? – спрашивает Наташа.
Телефон. Номер не определен.
– Алло. – Машу рукой, что не нужны мне эти ресницы.
Маньяк.
– Что, ребенок до садика дошел? Падает стул, я выбегаю в коридор, я ору.
– Алло! Алло!
Я набираю домашний номер, не переставая кричать: «Алло!», «Алло!». Антон берет трубку.
– Ты дома? – ору я. – Все нормально?
– Я заболел.
– Что?
– Я заболел.
– Ты не пошел в садик?
– Нет, няня сказала не ходить. Мы как раз собирались тебе звонить.
Сан Саныч говорит, чтобы я успокоилась.
Они усилят охрану.
Пусть ребенок не ходит в сад.
Я никому ничего не должна говорить.
– Он ошибется. Он обязательно ошибется. И тогда мы его возьмем.
Возвращаюсь в гримерку.
– Слушай, отработай без меня, – прошу Гулю.
Конечно, она должна обрадоваться: одно дело – две ведущие, и совсем другое – один.
– Почему это? – Гуля подозрительно разглядывает меня.
– Голова болит. Очень.
– Ты с ума сошла? – подлетела администратор. – Я тебе таблетку куплю! Я тебе целую аптеку куплю! Даже не думай!
– Я ухожу. Извини. Правда, очень плохо себя чувствую.
– Ты не можешь так со мной поступить! – слышу крик вслед. И совсем тихо: – Вот сука!
Попросила маму срочно приехать. Она вошла в дом раздраженная, потому что пришлось отменить гостей.
– Я как прислуга, – возмутилась мама, – по вызову!
Я пожалела, что позвонила ей. Приехал Сан Саныч. Мы встретились у Черновых.
– Звонок был из метро. Из будки. По телефонной карточке.
– Метро?
– Да. «Красные ворота». И даже камеры там есть. Только запись хранится 36 часов. Мы опоздали.
Из кухни, которая отделялась от гостиной открытой аркой, донеслось громыхание падающих кастрюль.
– Мой сынуля проснулся, – сказала Чернова и выразительно посмотрела на свои часы. Золото отлично смотрелось на ее смуглой руке.
Во дворе зажгли фонари.
– Где твои подружки были в это время? – Сан Саныч положил в кофе четвертую ложку сахара.
– Ты не размешиваешь? – поинтересовалась Чернова.
– А при чем тут мои подружки?