для телефона-автомата. Магазинчики в пассаже были почти безлюдны.
— Торговля идет очень вяло с того дня, когда произошел несчастный случай, — отозвался продавец, когда Митчелл обратил внимание на явный недостаток покупателей. — Даже пешеходов на этой улице поубавилось. Кому хочется быть разрезанным надвое? А в ветреные дни, вроде сегодняшнего, дела совсем плохи, потому что половина работающих здесь людей предпочитает оставаться дома. Боятся. Разве можно их за это осуждать?
Митчелл согласился, что нельзя. Продавец — розовощекий мужчина в очках в стальной оправе — искоса посмотрел на своего покупателя, передавая ему сдачу.
— Надо бы заставить их снести это здание и построить заново, если для них важны связи с деловой частью города, — сказал он и ткнул большим пальцем в небо. — А вы знаете, почему они этого не делают? Потому что они все в кармане у этого старика. Да. Это уж точно. Вы, видно, думаете, что я шучу.
— Неужто дела настолько плохи, а?
— А теперь, я слышал, они наняли какого-то инженеришку-афериста, чтобы он составил им поддельный отчет. Смеху подобно! За что ему заплатили, то он и напишет.
— Бог мой, надеюсь, что нет, — сказал Митчелл, поворачиваясь, чтобы уйти. — Не хочется даже думать, что в нашем мире нельзя доверять никому.
Ни на минуту не закрывая рта, Билл Слатер двигал щеткой и валиком по гладкой поверхности стекла с экономией движений, которая достигается только длительной практикой, доставая до каждого угла и не пропуская ни полоски.
— Преподобный, — добродушно сказал он своему партнеру, стоявшему на другом конце платформы, — похоже, будет дождь, но знаешь, что я тебе скажу? Видимость может быть обманчивой. Вот как-то раз встречаю в одном баре бабу. Я подумал, что она беременна, и, желая быть любезным, спрашиваю, когда она собирается разрешиться и кого ей больше хочется, мальчика или девочку. Ну, и распроклятый же я сукин сын, ведь оказалось, что она вообще не беременна! Она просто такая толстая!
Преподобный Ральф Бун молча глядел вниз, на ближайший к зданию край платформы.
— Надо бы нам закругляться, — наконец сказал он. — Слишком ветрено.
— Да дерьмо это все: ветрено — не ветрено. Не с этой же стороны. Мы с тобой укрыты. Посмотри-ка на людей там, внизу, пытающихся удержать свою одежду и шляпы, а у нас здесь наверху даже слабого ветерка нет. Чувствуешь? Это же просто поэзия. Ты-то, наверное, скажешь: «Ерунда!», — а я все время читаю разные стихи. Послушай: «Вот передрались как-то раз студенты из Юкона, и…»
— Платформа не касается здания, — показал Бун. — Видишь? Резиновые колесики не опираются о гранит.
С видом эксперта Слатер провел валиком по краю окна.
— Посмотри-ка на беспорядок там, внутри, — сказал он, останавливаясь и наклоняясь вперед. — Бумаги и книги разбросаны по всему полу. Здание, должно быть, и в самом деле тряслось прошлой ночью, — вытерев валик тряпкой, он двинулся к краю платформы и положил руку на стопор лебедки. — Ладно, давай опускать ее вниз. Эй, Преподобный, да ты даже не начинал еще свое окно! Что, черт побери, с тобой творится?
— Странно, — печально сказал Бун, все еще показывая вниз. — Мы же не касаемся здания. Видишь?
Слатер посмотрел. С его стороны между резиновым колесиком и гранитной стеной был небольшой зазор.
— Да, это странно. А с твоей стороны касается?
— Нет. Когда я первый раз заметил, зазор был примерно в дюйм. А теперь по меньшей мере два.
Взгляд Слатера пробежал по тросам вверх, до самого козырька над 66-м этажом.
— Мы, должно быть, закрепились вверху слишком далеко от здания.
— Как же это могло произойти? Кронштейны не передвигались. Вот потому-то я и говорил, что сейчас не время для работы. Я думал, что, может быть, ветер отодвигает нас в сторону, но нет, это что-то другое. — Бун вытянул вперед руку. — Видишь? Никакого ветра.
— Так из меня, пожалуй, все дерьмо вылетит. Давай-ка, раз уж мы застряли тут внизу, сделаем еще парочку уровней. А потом поднимем платформу наверх и посмотрим, что там стряслось.
Митчелл шагнул в телефонную будку в залияновском вестибюле, закрыл за собой дверь и положил горсточку мелочи на металлическую полочку рядом с записной книжкой. Первым в его списке значился Говард Поул, коммерческий строительный инспектор. Ожидая соединения на линии, он наблюдал за перемещением людей от лифтов к выходным дверям. По словам сидевшей за столом вахтерши, добродушной негритянки по имени Кори Хейл, фирмы с верхних этажей распустили своих служащих по домам раньше времени, поскольку здание сильно раскачивалось. Стол вахтерши был в вестибюле единственным предметом мебели. На противоположной от стола стене, футах в двадцати от пола висела стилизованная алюминиевая буква «З», символ компании Залияна. А позади стола находился каскадный водопад шириной в двадцать футов и высотой в пятнадцать с половиной футов. Струя воды падала в узкий бассейн с подсветкой, и журчание потока заглушало стук каблуков по плиткам пола. На вид стены вестибюля вроде были отделаны мрамором, однако Митчелл мог побиться об заклад, что это какой-то виниловый заменитель. Подошедший к телефону Поул был явно рассержен и начал разговор с обвинений Залияна в воровстве. Еще две недели назад дверь его кабинета кто-то взломал, и он только этим утром обнаружил, что оттуда пропало.
— Я знал, что вы будете звонить, чтобы договориться со мной о встрече, — сказал он, не делая ни малейшей попытки скрыть свое возмущение, поэтому занялся просмотром бумаг, чтобы найти несколько документов. Хотел показать вам свои письма к Залияну, которые писал в процессе строительства. В них я предупреждал его, что работа не прошла должной инспекционной проверки. Разрази меня гром, но пропали целые папки с документацией по проекту. Я не знал этого, пока не начал их искать, и теперь собираюсь обратиться в полицию. Готов поклясться, что это его рук дело, полиция должна заняться этим типом.
— Откуда вы знаете, что именно Залиян…
— Господи, а кто же? Кому еще нужны эти документы? Кому, кроме него, вообще могло прийти в голову украсть документы? Погибли люди, и он понял, что придется отвечать, — вот и начал заметать следы, таково мое мнение. Вы можете заглянуть ко мне сегодня днем? Я расскажу вам такое о Залияне и о том, что творилось во время строительства… А после разговора с вами я собираюсь пойти в полицию. Этого типа необходимо остановить. Извините, но никогда за всю свою жизнь я не был так обгажен.
Следующий звонок был к Лузетти.
— Вам повезло, что вы застали меня, — сказал адвокат. — Я был уже на выходе. Где вы пропадали? Я пытался связаться с вами, да и ваша фирма вас разыскивала. Разве в «Уолдорфе» вам не передали сообщение?
— Прошлой ночью я не ночевал в гостинице… Остался у одного знакомого.
— О? Кто-нибудь, кого я знаю?
— Вряд ли, — ответил Митчелл, игнорируя ироничный тон Лузетти. — Звоню предупредить вас, что полученная информация меня совсем не радует. Утром я говорил с Кэстльманом и ушел от него с убеждением, что при проектировании основания, возможно, были допущены серьезные ошибки. Здание уже сейчас так сильно реагирует на ветер, что верхние этажи эвакуируются. Я собираюсь позвонить в городской строительный департамент и доложить о разделительных трещинах, которые обнаружил на уровне мостовой. Если трещины свежие, то я должен порекомендовать опечатать здание. Полагаю, вам следует это знать.
— Вам нет необходимости звонить в городской департамент или куда-либо еще, мистер Митчелл.
— Я только что разговаривал с Говардом Поулом, который инспектировал строительство на ранних стадиях. Он заявил, что у него украдены документы, о чем он намерен сообщить в полицию, а вину возложить на Залияна. Вам известно что-нибудь об этом?
— Я переговорю с мистером Поулом и предупрежу его о последствиях, к которым приводят голословные обвинения такого рода. Как я уже сказал, вам нет необходимости никуда звонить. Вы сняты с объекта. Ваша фирма поручает вам другое задание. Если вы делали какие-нибудь записи, которые, по
