– Я и не собирался.
Почему-то это утверждение напугало ее еще сильнее. Она повернула голову.
– Эдуард?
Король переводил взгляд с нее на Рорика и обратно.
– В счет уплаты долга перед тобой, Ивейна? Пощадить тех, кто причастен к твоему похищению? – Он с любопытством посмотрел на Рорика. – Отлично. Я удовлетворю твою просьбу.
– Мне только Оттар угрожал, – пояснила Ивейна, словно оправдываясь. – Остальные не знали, что… не знали, кто я такая…
Она запнулась и умолкла. Эдуарду может прийти в голову все что угодно. Он не дурак: понимает, что сказано далеко не все; но зато ей не придется беспокоиться, что ее муж и кузен поубивают друг друга.
Осталось только одно. Страх, что теперь, когда она в безопасности, Рорик уплывет, не попрощавшись.
Ивейна взглянула на него, и попыталась обратиться к нему с обычной любезностью, хотя в глазах ее читалось совсем другое.
– Я бы хотела поблагодарить вас, милорд, за вашу заботу, за спасение моей жизни. Возможно, позднее…
Губы Рорика насмешливо изогнулись. Неожиданно Ивейна поняла, как нелепо выглядит, изображая знатную даму, и подобрала падающий плащ.
Но как только ее ресницы задрожали, а глаза наполнились влагой, лицо Рорика смягчилось. Он поднес к губам ее руку и поцеловал в ладошку.
– Не бойся, – тихо сказал он. – Я найду тебя. Где бы ты ни была.
Несколько часов спустя Ивейна начала сомневаться. Рорик так и не появился, зато ее вызвали к королю.
Она подчинилась со смесью надежды и беспокойства. Надежды, потому что помнила, как вел себя Рорик, когда вытащил ее из воды. И беспокойства, потому что не знала, что Рорик наговорил Эдуарду, и боялась, что его рассказ мог оказаться голой, неприкрашенной правдой.
Проходя вслед за Вульфом по лагерю, Ивейна поглядывала на свою юбку. Конечно, она радовалась, что ей одолжили одежду, но зеленый плащ и бледно-желтое шерстяное платье не вызывали в ней ни малейшего воодушевления.
С другой стороны, скромный наряд лучше подходит для беседы с королем. Особенно если вспомнить свое поведение на пляже.
Ивейна закусила губу. Что заставило ее обращаться к своему сеньору и повелителю таким тоном? Она помнила Эдуарда молодым принцем. Он был добр с ней, хотя и достаточно равнодушен, как и полагается старшему кузену; но прошло уже пять лет с тех пор, как он стал королем, отвоевав корону у своего родственника, и теперь он вряд ли потерпит подобную вольность.
Вскоре Вульф остановился у высокого шатра, отбросил шкуру, загораживающую вход, и жестом предложил Ивейне войти. С колотящимся сердцем она повиновалась.
– Ах, кузина. – Эдуард поднялся с кресла, стоящего за простым рабочим столом, и шагнул ей навстречу.
– Эдуард, где Рорик? Что он тебе рассказал? Где корабли и все его люди?
Выпалив все это одним духом, Ивейна зажмурилась от отчаяния.
– Я… то есть… Сир! – И она склонилась в глубоком реверансе.
– Вот этого не надо, – с иронией возразил король. – Мне и без того пришлось весь день общаться с людьми, благодарными мне за спасение своих жизней. Впрочем, они не были столь привлекательны, как ты.
Она взглянула на него.
– С кем же?
– Гм. Все та же прямолинейная девушка, которая заявила мне, что согласна выйти замуж ради своего короля, но чтобы я не смел забывать о ее самоотверженности.
Эдуард жестом велел ей подняться и вернулся за стол.
– Что ж, Ивейна, Рорик поведал мне о том, как обращался с тобой Сьюлин. Думаю, мне давно следовало проверить, как тебе живется в Селси, но скажи, ради Бога, почему ты не написала мне и не попросила помощи?
– Я писала, – возразила Ивейна, раздосадованная тем, что он не ответил на ее вопросы. – Первое письмо Сьюлин разорвал на клочки. Когда я поняла, что все мои послания проходят через его руки, я передала следующее письмо священнику. Он вернул его Сьюлину, а меня заперли в горнице и два дня морили голодом. Слуги и простолюдины боялись мне помогать. Кроме того, – добавила она, смягчившись при виде искаженного лица Эдуарда, – он только один раз меня избил.
– Да, Рорик сказал то же самое. – Он с раздраженным видом указал на кресло. – Похоже, он узнал, кто ты такая, раз похитил тебя ради выкупа.
– Выкупа, – повторила Ивейна, усаживаясь. Несмотря на все усилия, ей не удалось скрыть иронию. – Понятно. И во что он меня оценил?
Эдуард только рукой махнул.
– Об этом мы не говорили. Рорик рассказал, что его отец умер, что его мать, оказывается, была англичанкой, и что он решил не мстить больше за смерть кузена. Он поклялся, что хотел отвезти тебя домой, но его брат тебя похитил. И признаюсь, Ивейна, мне никогда не понять этих норвежцев.
Он стукнул кулаком по столу, и девушка вздрогнула.
– Этот человек мстил своим же соотечественникам, год за годом убивал моих воинов, потому что Ситрик по собственной глупости угодил на виселицу. Но когда я убил его брата, Рорик заявил, что его надо было повесить, как собаку, потому что он не заслужил почетной смерти от меча. Уму непостижимо!
– Своим соотечественникам? – Ивейна покачала головой. – Когда Ситрик погиб, Рорик ничего еще не знал о своей матери.
– Да, но ты меня не поняла. Я долгое время считал Рорика одним из нас. Мы же с ним почти одногодки, мы были друзьями, черт побери. Он даже принял христианство.
– Что?!
– Ты не знала? – Эдуард удивленно выгнул брови. Помолчал немного, а затем откинулся на спинку кресла, не сводя глаз с Ивейны. – Да и откуда тебе знать? Рорик захватил тебя бесчувственную ради выкупа. Зачем ему с тобой откровенничать?
– Вот именно, зачем? – мрачно согласилась Ивейна. Но не удержалась, чтобы не похвастаться своими познаниями. – У норвежцев очень суровые законы мести, – начала она.
– Господи, девочка, мне это можешь не говорить! – На этот раз кулак опустился на подлокотник кресла. – У саксов все то же самое. Убийца платит жизнью.
Ивейна поморщилась.
– И как же Рорик стал христианином? – спросила она.
Король прищурился.
– Тебе это интересно?
– Я знаю, что это не часто случается. – О, да, она тоже умела играть словами и отвечать на вопросы, ничего по сути не отвечая.
– Думаю, все началось, когда отец заключил договор с Гутрумом, создав Денло. Гутрум принял крещение, а когда Рорик несколько лет спустя вступил под его знамена, то тоже решил окреститься. После смерти Гутрума многие из его последователей решили, что договор утратил силу. Датчане восстали, и набеги норманнов возобновились.
– А что делал Рорик?
– Когда Ситрик с остальными ушел в Нормандию, Рорик присоединился к нам. Он был очень молод, лет двадцати, и несколько раз исполнял роль посланника между королевским двором и датчанами. Мой отец ему покровительствовал. Странно даже, что ты не встречала его, впрочем, ты была еще совсем маленькой.
Ивейна нетерпеливо заерзала в кресле; слушать о собственном детстве ей было неинтересно.
– И что?
Эдуард пожал плечами.
