Лой улыбнулась.
– Хорошо, но ты-то уже не сможешь быть Пэтуорт, когда возвратишься туда. Тебе нужно быть вдовой, которая носит фамилию мужа.
– Я помню об этом, – руки Ирэн были сложены на коленях и она, опустив голову, рассматривала их. – Гарри предложил мне кое-что.
– Гарри? Дорогая, ты что, обсуждала эту идею с Гарри Крамером?
Да, – призналась Ирэн. – Мне было необходимо поделиться этим с кем-нибудь.
Незачем рассказывать Лой, что это именно Гарри Крамер подсказал ей взять на себя воспитание Лили. Тогда Лой непременно подумает, что это Гарри Крамер ее уговорил. А на самом деле, она готова была умереть от счастья, когда Гарри Крамер подал ей эту идею. Она подняла глаза. Их взгляды встретились.
– Гарри на нашей стороне, он даже предложил воспользоваться его фамилией. И он поможет уладить все необходимые формальности и запастись нужными документами. Таким образом мы станем вдовой Крамер и ее дочерью Лили. А потом домой, в Филдинг.
Тысяча девятьсот пятьдесят первый год был именно тем годом, когда все в Филдинге переполошились, узнав, что Ирэн Пэтуорт вернулась домой. Теперь это была вдова тридцати одного года от роду, теперь ее звали Ирэн Крамер, у которой была годовалая дочь Лили, и, кроме того, судя по всему, достаточно денег.
И она выкупила этот дом со всем, что в нем находилось.
Дом пребывал в том же состоянии, каким и был: все та же обтянутая красным бархатом мебель, все тот же Констэбль на стене в гостиной. Ирэн въехала вместе с малышкой Лили и наняла Розу Кармайкл, которая три раза в неделю должна была приходить и убирать в доме. И никто даже и не помыслил на помнить ей, что она когда-то водила дружбу с этой ужасной Амандой Кент, которая где-то там в Англии прибила своего муженька и смоталась неизвестно куда.
Действительно, никто не заговаривал с Ирэн Пэтуорт-Крамер не только об этом, но и вообще об очень многом. Она по-прежнему оставалась той же спокойной, высокомерной, холодно вежливой Ирэн, которую знали жители Филдинга и отношение которых к ней не изменилось и теперь. Но, как ни крути, фамилия Пэтуорт до сих пор кое-что значила в Филдинге и многоголосый роток этого городка по-прежнему был на замке и он молча терпел присутствие этой вдовушки с доченькой на руках.
По прошествии некоторого времени после ее возвращения в Мадрид Лой казалось, что Диего стал догадываться о том, что ее пребывание в Париже было чем-то большим, нежели просто разгон тоски или, как выражалась Лой, «струя свежего воздуха». Он выглядел каким-то отстраненным, его мысли были далеко. Порой ей даже казалось, что он на нее злится. Могло даже показаться, что он стал уделять ей меньше внимания чем до их разлуки.
– Диего, что-нибудь произошло?
Лой отважилась задать ему этот вопрос одним жарким июльским вечером, когда они сидели на балконе ее квартиры на Калле Толедо, в сердце старого Мадрида. Недавно Диего переселил свою жену с детьми в новый район, находившийся в западной части города. Это был тихий, опрятный, агрессивно-современный пригород, населенный, в основном, представителями свободных профессий. А Лой изъявила желание остаться жить в доме, который стоял между Королевским дворцом, выстроенным в XVIII столетии, тем самым, из которого двадцать лет назад бежал низвергнутый последний из испанских монархов, и Музеем Прадо, где находились произведения Гойи и Веласкеса, равных которым не было в воспевании характера и натуры испанцев.
Балкон был освещен лишь лунным светом, во тьме, внизу лежала улица, но со стороны Плаза Майор доносился характерный ежевечерний шум толпы. В домах напротив, пристроенных вплотную друг к другу, десятки хозяек готовили ужин. Это подтверждалось запахами лука, чеснока и разогретого подсолнечного масла, витавшими в тяжелом, насыщенном влажными испарениями воздухе.
– Ничего не произошло, – последовал ответ Диего. Потом он добавил. – Вот это и есть настоящий Мадрид, настоящая Испания… Шум, грязь, многолюдье…
– Да. Именно за это я ее и люблю. – Лой наполнила их бокалы темно-красным вином из Риохи. – Так именно это тебя расстраивает? Тебе это кажется знаком того, что старые порядки отходят в прошлое?
– Мне это не кажется, я это знаю. Все так и должно быть. Именно это и происходило в мире с незапамятных времен, дорогая. И именно на этом он и стоит.
– И тебе это не дает покоя? Когда я приехала из Франции, мне показалось, что это все из-за меня…
Он повернулся к ней. Его лицо сейчас, в свете луны, было красивее, чем когда-либо и в его голосе слышалось изумление.
– Из-за тебя? Что за вздорная идея! – его глаза сузились. – А что, у меня должны быть основания беспокоиться из-за тебя, любовь моя?
Лой не стала отступать. Она сознавала, что ввязалась в опасную игру, но она уже научилась встречать опасности во всеоружии и побеждать их.
– Нет. Я думала только, что из-за меня…
Сомнения Диего рассеялись. Он покачал головой.
– Нет, это не из-за тебя. Прости меня, я могу показаться тебе слишком уж погруженным в свои дела, но я не могу иначе.
– Ничего страшного, я больше не буду задавать тебе таких вопросов.
Он пожал плечами.
– Вообще-то я не вижу причин умалчивать о том, что сейчас происходит. Ты ведь мое второе «Я», любовь моя. Я тебе доверяю как самому себе, и ты это знаешь. – Он допил вино и смотрел теперь вниз на улицу.
Диего понизил голос, будто опасаясь возможных врагов или доносчиков даже здесь, в этой
