Аэрофоб
Прославленного Богослова, доказавшего наличие ошибок в Священном Писании, спросили, почему же он в таком случае проповедует религию, которая основана на этих текстах?
— Ну, как же, — ответил он. — Коль скоро они не безошибочны, тем нужнее мои объяснения, а то можно запутаться.
— Следует ли это понимать так, что сами вы ошибиться не можете?
— Понимать следует так, что я не пневмофаг.
Экономия Силы
Слабый Человек, идущий под гору, повстречал Сильного, подымающегося в гору, и сказал:
— Я избрал этот путь не потому, что мне сюда надо, а только по слабосилию. Прошу вас, сэр, помогите мне подняться наверх.
— С удовольствием, — ответил Сильный Человек, и лицо его осветила блестящая мысль. — Свою силу я всегда считал священным даром, предназначенным для служения людям. Я возьму вас с собой наверх. Идите сзади и подталкивайте.
Лягушка-Агрессор
Змея приступила к заглатыванию Лягушки головой вперед, когда к ней подошел Натуралист с палкой.
— Вы мой спаситель, — еле вразумительно произнесла Змея. — Вы явились как раз вовремя; эта рептилия, как вы можете убедиться, безо всякого повода лезет ко мне в глотку.
— Сэр, — ответил Натуралист, — мне нужна змеиная шкура для коллекции, но без ваших объяснений я бы вас не потревожил, так как полагал, что вы заняты обедом.
Разбойник и Прохожий
Разбойник встал на пути у Прохожего и, наставив на него револьвер, крикнул:
— Деньги или жизнь!
— Мой дорогой друг, — ответил Прохожий, — из ваших условий следует, что мои деньги могут спасти мне жизнь, и наоборот, я могу ценою жизни спасти свои деньги, то есть вы претендуете на одно из двух, но не на то и другое сразу. Если я вас верно понял, будьте добры, возьмите мою жизнь.
— Вы неверно поняли, — возразил Разбойник. — Ценою жизни вы своих денег не сбережете.
— Тогда тем более берите мою жизнь, — сказал Прохожий. — Если она не стоит моих денег, значит, ей вообще грош цена.
Разбойнику так понравились остроумные рассуждения Прохожего, что он взял его в компаньоны, и эти два великолепно дополняющих друг друга таланта основали новую газету.
Выгодный зять
Один Очень Умный Человек основал сберегательный банк и стал давать ссуды кузинам и теткам. Приходит к нему Оборванец и просит ссудить ему сто тысяч долларов.
— А какое обеспечение вы предложите? — поинтересовался Очень Умный Человек.
— Обеспечение самое надежное, — ответил тот доверительным тоном. — Я собираюсь стать вашим зятем.
— Да, это, конечно, ценность, — поразмыслив, согласился банкир. — Но какие у вас основания претендовать на руку моей дочери?
— Как какие? Самые бесспорные, — ответил Оборванец. — Ведь у меня скоро будет сто тысяч долларов.
Не сумев найти слабое звено в цепи доказательств обоюдной выгоды, финансист выписал Оборванцу чек и отправил распоряжение жене списать дочь в расход.
Осиротевшие Братья
Старик, видя, что близка его смерть, призвал обоих своих Сыновей и разъяснил им ситуацию.
— Дети мои, — сказал он, — вы не много почтения оказывали мне при жизни, но теперь придется вам выразить горе по поводу моей кончины. Тому из вас, кто дольше проносит в память обо мне траурный креп на шляпе, достанется все мое имущество. Такое завещание я составил.
Умер Старик, и оба юнца нацепили на шляпы по куску черной кисеи, проносили, не снимая, до старости, и только тогда, видя, что ни тот ни другой не намерен отступаться, сговорились, чтобы младший снял траур, а зато старший с ним поделился поровну. Однако когда старший брат явился за наследством, оказалось, что у их отца имелся… Душеприказчик!
Так были по заслугам наказаны лицемерие и упрямство.
Незаинтересованный арбитр
Две Собаки долго и без успеха для одной из сторон дрались за кость и, наконец, решили попросить Барана, чтобы рассудил их. Баран терпеливо выслушал притязания той и другой, а потом взял и забросил кость в пруд.
— Почему ты так сделал? — спросили Собаки.
— Потому что я вегетарианец, — ответил Баран.
Хороший сын
Миллионер, пришедший в богадельню проведать родного Отца, встретился там с Соседом, который страшно удивился.
— Как! — воскликнул Сосед. — Неужели ты все-таки иногда навещаешь своего отца?
— Но ведь и он, я уверен, навещал бы меня, если бы он был на моем месте, а я — на его, — ответил миллионер. — Старик всегда гордился мною. К тому же, — добавил он уже не столь громогласно, — мне нужна его подпись, я хочу застраховать его жизнь.
