Нежное предательство

случилось с Бреннен-Мэнор. Единственное, о чем я сейчас мечтаю, это о возможности вернуться домой в родные места, которые так люблю, к моей люби­мой сестре и отцу. Он будет гордиться моимкапральским званием. Когда я приеду домой, то буду помогать вам всем, чем смогу. Мы спасем Бреннен-Мэнор и станем счастливыми. Может быть, когда закончится война, Ли приедет к тебе и ты сможешь забыть все, что было плохо­го, мы снова будем все вместе. Если так случит­ся, буду самым счастливым человеком. Я пони­маю, что Ли – янки, но он самый лучший человек из всех, кого мне приходилось встречать…»

В этом месте письмо обрывалось. Джой не смог закончить его. Ли было нестерпимо больно читать последние строки, где Джой упоминал о нем: «…ты сможешь забыть все, что было плохого, мы снова будем все вместе… он самый лучший чело­век из всех, кого мне приходилось встречать…»

– И человек, которого ты считал лучшим, застрелил тебя, Джой, – пробормотал Ли. – Ли Джеффриз убил тебя, – он схватил чернильницу и со злостью швырнул ее в стену. Синие чернила попали на деревянный крест, темные капли сте­кали вниз. Ли показалось, что это капает кровь.

– Голубая кровь, – горько усмехнулся Ли, глядя на выпачканный крест. Да, он заслужил адских мук за то, что натворил. Если бы только они с Джоем узнали друг друга секундой раньше. Если бы Джой вообще не вступал в эту чертову армию.

Но ведь и Ли вначале был так уверен в пра­вильности действий президента, и, как все севе­ряне, страстно хотел сохранить Союз.

Ну что ж, теперь Союз спасен. Однако стоило ли его спасение стольких жертв? Ли казалось, что он потерял себя, интерес к жизни. Он хорошо понимал, что потерял единственную женщину, с которой когда-то мечтал соединить жизнь, а по­терял ради спасения своей идеи. Убил невинного мальчишку, который фактически боготворил его. Как и Джой, теперь он не понимал, для чего и кому нужна эта война.

Он снова взял ручку, открыл новый флакон чернил, снова начал писать: «Джой погиб герой­ски и не страдал. Он оказал сопротивление сол­дату-федералу, который должен был доставить его в лагерь для военнопленных. Во время схватки ружье солдата выстрелило, мгновенно сразив ва­шего брата».

Какой смысл писать ей, что мальчик жил еще несколько минут? Для Одри итак гибель Джоя будет ужасным ударом. Каждый раз, когда Ли представлял, как Одри получит это сообщение и неоконченное письмо брата, спазмы сжимали же­лудок. Если боль в желудке не прикончит его раньше, вполне вероятно он сопьется или пустит себе в лоб пулю. Или ему предстоит смириться, считать случившееся неизбежным и простить се­бя, или свести счеты с жизнью.

Но пока еще жива Одри и, возможно, нужда­ется в его помощи, у него нет другого выхода, он должен выжить. Одри осталась единственным су­ществом, ради которого он должен справиться с собой.

Ли продолжал писать, необходимо закончить письмо и отослать ей. Одри имеет право знать, что ее брат убит. Зачем обманывать ее? Зачем держать в неведении, ведь она волнуется и молится о невозвратном?

Ли отпил еще немного виски прямо из бутыл­ки, прибавил огня в лампе, продолжая торопливо писать. Капли чернил все еще стекали с креста, а вдали догорал еще один южный город.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Как тень дорогая умершего друга, —

Минувшие дни

Приходят к нам с лаской в минуты

досуга,

Надежд невозвратных в них блещут огни,

Любви обманувшей, мечты невозможной;

Как смутные призраки с лаской

тревожной

Приходят к нам прошлые дни.

Перси Биши Шелли «Минувшие дни»

Глава 28

Тусси стояла у печи в убогой маленькой хижине, где они теперь жили с Одри. Пре­красного богатого особняка Бреннен-Мэнор боль­ше не существует, огонь поглотил его. Тусси успела позвать на помощь и спасти Одри. Неграм удалось вынести из огня немного сто­ловой и кухонной посуды, кастрюль и сково­родок. От дома остались восемь почерневших колонн, несколько каминов с кирпичными ды­моходами, которые возвышались над пепелищем на месте особняка.

Январь стоял необычно холодный для Луизиа­ны, но позавчера Одри упросила Тусси показать, что же осталось от ее любимого дома. Она с трудом поднялась и вышла на шаткое маленькое крыльцо хижины. Через просветы между голыми ветками деревьев и поле, вытоптанное людьми Марча, она смотрела на почерневшие останки. Казалось, она все еще ощущает жар подбирающегося со всех сторон огня, задыхается от дыма, как в тот ужас­ный день. Тусси привела негров, и они успели вынести Одри прежде, чем огонь добрался до нее, лежащей на полу без сил. Негры отнесли ее в одну из свободных хижин негритянского поселка.

Весь день и последние несколько дней и ночей Одри пролежала в беспамятстве. Тусси самоотвер­женно ухаживала за ней две недели. В последние несколько дней к Одри постепенно начали возвра­щаться силы, но она никогда не сможет забыть ужас преступления, совершенного Марчем Фреде­риком и его людьми.

Бедная, любимая Генриетта мертва! И Лина мертва! Жизнь казалась такой неправдоподобной, нереальной, но в то же время была слишком реальной. Тусси распорядилась, чтобы негры по­хоронили женщин, а тело бывшего надсмотрщика утопили в старом заброшенном колодце, как по­советовала Одри. Лошадь Марча убежала. Обита­тели негритянского поселка горячо молились, чтобы бандиты не вернулись разыскивать бывше­го надсмотрщика. Они не вернулись, оставив плантацию в покое – и это хоть как-то утешило после всех ужасов, которые пришлось испытать. Во всяком случае, Тусси и другим неграм теперь не грозила виселица.