Отношения в семье Джеффриз не были похожи на отношения в семье Бреннен. Однако Ли уже испытал, какое влияние может оказать отец на сына своим авторитетом.
– Мы живем далеко от залива и не можем часто бывать на побережье, – рассказывала тем временем Одри. – Однажды мы ездили в гости к тете Джанин в Батон-Руж. Это сестра нашей мамы. Плавали на пароходе по заливу. Мне очень понравилось, – она снова коротко взглянула на Ли. – Я вам говорила, что река Миссисипи протекает на востоке нашей плантации?
Ли заметил, с каким восторгом Одри рассказывает.
– Никогда не видел Миссисипи. Думаю, что мы все можем гордиться тем местом, где родились и живем, не правда ли?
– Да, – Одри подобрала прутик и принялась чертить на песке. – Миссисипи так прекрасна, Ли. Река отличается от океана. Она течет неторопливо, без всяких волн. Река способствует тому, что дела у моего отца идут успешно. Грузовые суда подплывают прямо к нашим владениям и забирают тюки с хлопком. Отцу нет необходимости перевозить хлопок повозками, чтобы доставить в порт. Бреннен-Мэнор производит ежегодно тонны и тонны хлопка.
– Похоже, что очень приятно жить на берегу большой реки.
«Сколько рабов нужно, чтобы собрать эти тонны хлопка?»– хотелось спросить ему. Но совершенно невозможно затевать спор о рабстве сегодня. Они только начинают тянуться друг к другу. Кажется, Одри догадалась, о чем он подумал. И торопливо переменила тему разговора, бросая чайкам кусочки хлеба.
– Почему вы не захотели работать на семейных предприятиях? – спросила она. – Если это для вас болезненный вопрос, можете не отвечать.
Ли налил в стакан лимонада.
– Нет. Мне все равно. Дело в том, что у меня нет ответа. Братья, действительно, хотели быть предпринимателями. Но я ненавижу запах и грязь на фабриках. Думаю, больше всего не люблю вид бедных рабочих, сидящих или стоящих в одном положении по двенадцать-четырнадцать часов в день. Они бесконечно выполняют одну и ту же операцию, мерзнут зимой и проливают пот летом, вдыхая грязный воздух. И все это – за рабскую зарплату, – он запнулся, смущенно взглянув на нее. – Извините, я хотел сказать, что люди на фабриках получают недостаточно за очень тяжелый труд. Наверное, я просто не могу спокойно относиться к власти богатых над бедными. Одни эксплуатируют других, зарабатывая деньги. И совсем не важно, рабов или наемных рабочих.
«Черт возьми, – подумал он, – вот мы и опять вернулись к неприятной теме».
– Ага! – Одри оперлась на локоть. – Значит, вы признаете, что люди, работающие на фабриках вашего отца, едва ли живут лучше рабов.
Ей тоже не хотелось возобновлять разговор на скользкую тему. Но не могла же она упустить возможность доказать Ли Джеффризу, что рабство не так уж ужасно. Возможно, их рабы живут не хуже, чем рабочие на грязных фабриках.
Ли огорченно улыбнулся.
– Возможно! – он выпил немного лимонада и наклонился ближе. – Но между ними все-таки огромная разница. Рабочих нельзя купить и продать, словно недвижимое имущество. Их не бьют и не принуждают жить в нищете. Не вырывают детей из материнских рук. Не выращивают для себя слуг путем скрещивания пар, подобно породистому скоту.
Одри нахмурилась и выпрямилась, смутившись от последнего замечания. Неужели они опять начнут спорить? Почему она не удержалась, не промолчала?
– Некоторые рабовладельцы, действительно, поступают так со своими рабами. Но мы так не делаем. Правда, мой дедушка был в роду первым плантатором. Когда негров привезли из Африки, он выкупил их из плена. Мой отец тоже покупал и продавал рабов. Но большинство из них живут у нас семьями. Негры, живущие иработающие у нас, переженились. У них есть дети, такие, как Лина и Тусси.
«Тусси!»– подумал Ли. Ему было интересно подробнее расспросить о служанке. Но он поостерегся, чтобы не оскорбить Одри, высказав предположение относительно происхождения рабыни-мулатки. Кроме того, Одри была, несомненно, уверена, что знает отца Тусси.
Одри снова оперлась на локоть. Молодые люди полулежали на одеяле.
– Мы, возможно, никогда не сможем прийти к единому мнению, Ли, – сказала Одри извиняющимся тоном. – Поэтому не лучше ли поговорить о вашем отце и братьях. Какие они?
Ли натянуто засмеялся. Они слишком мало знакомы, чтобы он мог вдаваться в подробности истории семьи Джеффризов, попытаться доступно объяснить их разногласия.
– Вы хотите сказать, что моя любящая поговорить мама еще не успела обо всем доложить?
На этот раз засмеялась Одри. Ли с наслаждением слушал девичий смех – веселый, живой, соответствующий ее красивой внешности, очаровательной манере говорить, ангельскому голосу.
– Да, думаю, что не осталось почти ничего, что вы могли бы добавить. Давайте проверим. Вы похожи друг на друга. Но вы единственный, кто унаследовал голубые материнские глаза. Все вы, как и отец, высокого роста, все с характером.
Поэтому часто спорите друг с другом. Но вы единственный, кто закончил университет в Вест-Пойнте. Все трое закончили Йельский университет. Карл руководит обувной фабрикой, ему тридцать четыре года, у него есть жена и трое детей. Дэвид на два года младше, также женат. У него детей нет. Руководит брезентовой фабрикой. Вместе они занимаются делами чугунолитейного завода. Ваш отец следит за всеми фабриками и слишком много работает.
Ли подмигнул ей.
– Вот видите. Мне совершенно нечего добавить.
Они улыбнулись, на мгновение их взгляды встретились. Молодые люди смотрели друг на друга, не говоря ни слова, не отводя глаз. Они подозревали, что оба думают о чем-то совершенно невозможном, чувствуя, как неодолимо влечет их друг к другу. Неожиданно Одри подумала, что Ли сейчас наклонится и попытается поцеловать ее. И, действительно, у него возникло именно такое желание. Одри быстро
