за гордую и непокорную Конфедерацию.
Тьма окутала Одри и женщина упала на руки Джозефу Адамсу. Беспамятство смягчило боль самой большой потери в ее жизни.
Прошло несколько дней прежде, чем Одри смогла дочитать письмо.
Глава 29
Элеонор распахнула дверь небольшого, но опрятного дома, глаза у женщины широко раскрылись от удивления и возмущения, затем она удовлетворенно усмехнулась. Перед дверью стояла Одри, в цветастом хлопчатобумажном платье, таком дешевом, какие можно увидеть на негритянках. На шее у нее был повязан шелковый розовый шарф, совершенно не подходящий к платью, а так как стоял теплый весенний день, было непонятно, зачем кузина вообще повязала шею шарфом. На дороге перед домом стояла деревянная повозка, запряженная парой дряхлых кляч. На повозке сидели два негра и две негритянки. Одну из них Элеонор узнала, это была Тусси, вторая негритянка – немного постарше.
– О Боже мой, ну и ну, – протянула Элеонор, презрительно осматривая Одри с головы до ног. – Как должно быть тебе не повезло, дорогая кузина.
И что ты делаешь здесь, в Новом Орлеане? Надеюсь, ты не приехала просить милостыню? – она язвительно улыбалась, но затем улыбка сменилась выражением откровенной ненависти. – Мы не подаем предателям, а особенно женщине, которая спала с янки, в то время когда ее тятя горела в собственном доме живьем. В пожаре-, который разожгли янки. Хорошо, что здесь сейчас нет отца, он вышвырнул бы тебя отсюда!
– Значит, с дядей Джоном все в порядке? – спросила Одри.
– Да, он вернулся домой четыре месяца назад, но он далеко не прежний. Война подействовала ему на психику, все эти ужасы и прочее. Он вернулся домой и узнал, что мама умерла, банк и дом разрушены. Бедный папа сейчас в ужасной депрессии.
– Кто там, Элеонор? – послышался голос Альберта. Он вышел из другой комнаты и подошел к жене.
Элеонор злорадно усмехнулась.
– Это Одри. Ты знаешь, моя кузина. Помнишь, та, которая спала с янки, как проститутка, в то время, как моя мать сгорела в доме? – она вдруг расплакалась, но Одри показалось, что слезы кузины наигранны. Одри оглянулась, посмотрела на Вилену и Тусси, которые сидели в повозке, с надеждой глядя на нее. Джозеф Адаме и Элиа тоже напряженно ждали, надеясь, что Одри удастся осуществить задуманное. Джозеф' Адаме женился на Вилене. Они предприняли долгое и трудное путешествие и везде по дороге видели разоренные и опустошенные дома и плантации. Мало у кого остались какие-то деньги и сбережения. Единственной надеждой оставался муж Элеонор Альберт Махони.
Одри снова повернулась и посмотрела в глаза Альберту. Муж Элеонор был тощим, долговязым, очень домашним мужчиной. И уже начал лысеть, Одри подумала, что он, наверное, женился на Элеонор, потому что ни одна красивая женщина не согласилась бы выйти за него замуж. Но даже в этом случае, он не заслуживал такой жены, как Элеонор. Он был добрый человек, очень преданный своей жене и доброжелательно относящийся к окружающим. Кроме того, он оказался умным и предприимчивым и сумел каким-то образом сохранить дом и отель во время ужасной войны. И он, и Элеонор одеты в хорошую одежду. Очевидно, дела у Альберта по-прежнему шли неплохо, несмотря на теперешнюю бедность большинства жителей Юга. Одри надеялась на его доброту и сострадание, знала, что у него имеется в наличии достаточно денег, он, конечно, сможет ей дать то, за чем она приехала, иначе эта, ужасно труд ная и утомительная, поездка окажется бесполезной. Она однажды поклялась, никогда больше не обращаться к Элеонор за помощью, но сейчас у нее не было другого выхода. Она убеждала себя, что обращается за помощью не к Элеонор, а к Альберту.
– Мне хотелось бы поговорить с тобой, Альберт. Можно, войти?
Элеонор внезапно перестала плакать, удивленно уставилась на Одри, поразившись ее низкому сиплому голосу. Альберт тоже был ошеломлен. Одри выглядела изможденной, очень похудевшей, усталой. Казалось, ветер может ее сдуть. Под глазами темнели круги.
– Боже мой, что с тобой случилось, Одри? – сочувственно спросил Альберт.
– Я объясню, если вы позволите мне войти.
– Никогда! – взорвалась Элеонор.
– Ради Бога, Элеонор, это же твоя кузина! – возмутился Альберт.
Одри была благодарна этому человеку за сочувствие. Она спокойно смотрела на Элеонор, не уступая ее ненавидящему взгляду.
– В тот день в Батон-Руже я оказалась в самой гуще боя, – Сказала она. – На меня напали солдаты- федералы я была ранена. Ли приютил меня, потому что мне некуда было идти. Если ты помнишь, твоя мать хотела застрелить меня в ту ночь. Я пыталасьвернуться домой, но она не позволила мне даже приблизиться к двери. Конечно, я не могла знать, что кто-то поджег ваш дом в ту ночь.
Элеонор скорчила гримасу, надменно вскинув брови.
– Может быть и так, но…
– Элеонор, неужели ты не видишь, что Одри еле стоит. С ней случилось что-то ужасное. Она пострадала не меньше, а, может быть, даже больше других. По крайней мере, мне удалось спасти отель, сбережения и дом. Если Одри и была предателем, то не получила от этого никакой выгоды. Посмотрина нее!
Замечание Альберта смутило Одри, но она выдержала взгляд кузины, не выказывая никакого смущения. Удовлетворение светилось в глазах хозяйки дома, она смотрела на гостью сверху вниз.
– Что ты хочешь? И что случилось с твоим голосом?
– Это слишком длинная история. Пожалуйста, разрешите мне войти.
Элеонор снова смерила ее с ног до головы презрительным взглядом, явно испытывая удовольствие от того, что одержала, хотя и маленькую, но все-таки победу, над Одри Бреннен. Явно, что дела у Элеонор
