несколько бревенчатых домов из хлопкового дерева. Хлопковые деревья росли по берегам реки Арканзас неподалеку. Но большинство жилищ они слепили из пластов дерна, в этих хижинах было прохладно летом, и, они надеялись, будет тепло зимой. Негры научились строить дома из дерна у поселенцев, которые жили восточнее и проезжали через их небольшую деревушку, направляясь в Денвер, решив, что легче будет прожить в строящемся промышленном городе в штате Колорадо.
Постепенно, то здесь, то там, от индейцев и белых они учились выживать. В Бреннене, штата Канзас, они открыли небольшую школу, где Одри обучала детей, когда не была занята в поле. Они открыли собственный магазин, продавали там овощи путникам, направляющимся в Денвер. Скоро они смогут продавать также кукурузу и картофель. Им просто случайно повезло, что для поселения они выбрали район, который находился на пересечении дорог, поэтому их часто навещали переселенцы. Всем проезжающим нужны были продукты, ведь люди направлялись на необжитый запад. Одри научила негров пользоваться деньгами, считать, складывать и вычитать, а также разменивать деньги. Они сделали для себя важное открытие – путники готовы выкладывать хорошие деньги за продукты, особенно те, кто уверен, что разбогатеет, как только попадет в Денвер, или на золотые прииски в Скалистых горах.
Одри вытерла пот со лба и усмехнулась, сообразив, что, наверное, выпачкалась грязной ладонью. Но какое значение имеет, как она сейчас выглядит? Кожа давно стала красновато-коричневой, ведь Одри много времени проводила на солнце. Она давно не могла как следует отмыть руки и уже не чувствовала себя красивой и элегантной. Иногда ей казалось, что она целую вечность не надевала красивых платьев. Возможно, ей никогда больше не придется носить роскошную одежду и дорогие украшения.
Отдохнув немного, женщина поднялась, взяла вилы, и воткнула их в землю, сильно нажала на ручку, чтобы выкопать гнездо. Придерживая за стебли левой рукой, вытянула куст картофеля, приподняла его и отряхнула землю. Снова наклонилась, чтобы выбрать хорошие клубни в один мешок, а поврежденные – в другой. Удивительно, но работа на земле приносила ей внутреннее удовлетворение и умиротворенность. Нравилось вдыхать пряный запах земли, интересно наблюдать за ростом растений, которые она посадила.
Они закупили семена кукурузы и посадочный картофель в Сент-Луисе, как и семена различных овощей, Одри считала чудом, которое мог сотворить только Бог, что у них осталось еще немного денег. Сейчас они стали понемногу зарабатывать, торгуя продуктами. Если дела пойдут хорошо, то они смогут выращивать больше овощей и тогда заживут совсем не худо. Конечно, когда-нибудь они будут жить замечательно, потому что невозможно усомниться в способности и решительности негров, стремящихся к благополучию.
Тусси родила ребенка, здорового замечательного мальчика, которого назвали Джозеф Бреннен Джейкс. Разве могла она назвать сына иначе, чем Джой? Новорожденный был счастливым ребенком не в смысле материального достатка, а потому что он и его родители жили в любви и взаимопонимании, У Джозефа и Вилены также родился ребенок, шестой для Вилены. Маленькая девочка, конечно, не была первым младенцем Джозефа Адамса, но это был его первенец, которого он мог видеть, держать на руках и любовно нянчить. Дитя, которое ему родила любимая женщина.
У переселенцев была нелегкая жизнь, но Одри чувствовала, что за последние несколько лет уз нала от негров о жизни больше, чем за всю предыдущую жизнь от родных. Одри учила негров основам грамоты, а они учили ее верить, быть сильной и мужественной, ценить человечность. Она снова научилась смеяться, понимая, что смех излечивает душевные болезни нисколько не хуже, а, возможно, лучше, чем слезы. Одри могла смеяться и смеялась, потому что нет смысла жить дальше, если горе убило надежду. Одри должна жить и смеяться, потому что Джой хотел бы видеть ее смеющейся. В каком-то смысле Джой очень походил на этих людей, он был способен радоваться красоте простых вещей… Например, красоте морских раковин.
Она снова оставила работу, осторожно потерла ладонью картофелину, понюхала ее. Простые вещи. Было время, когда Ли тоже знал, как находить радость в простых вещах. Они ездили на пикник, он учил Джоя отыскивать среди камней морские раковины. В горле снова запершило, глаза наполнились слезами при воспоминании о прекрасном прошлом. Одри поразилась неожиданной яркости воспоминаний. Как давно она не вспоминала о Ли Джеффризе. Давно ли перестала тайно надеяться, что он найдет ее? Хотя все время твердила окружающим, что ей все равно приедет он или нет.
Это было в Коннектикуте в 1859 году, не так ли?.. Лето в Коннектикуте? Семь лет назад! Она тогда могла петь, а люди сидели и слушали, искренне восхищаясь ее голосом. Одри дотронулась до шрама на шее, слезы потекли по щекам, когда она представила Ли, сидящего среди слушателей. Как он защищал ее от нападок и оскорблений Кая Джордана. Первый нежный и страстный поцелуй. Ли был единственным мужчиной, с которым она чувствовала себя настоящей женщиной. Только он знал, как возбудить в ней бесстыдную, чувственную страсть, которая теперь спит в глубине ее души. Ни один мужчина не сумеет заставить ее проснуться. Никто, кроме Ли. Потому душа Одря спит сейчас. Она не видела Ли и ничего не слышала о нем более четырех лет.
Должна ли она вообще думать о любви к Ли Джеффризу? Разве не такие люди, как он, в ответе за то, что сейчас ей приходится работать на картофельном поле, что кожа потемнела от солнца, а руки такие заветренные и грязные, их почти невозможно отмыть? Развод не такие люди, как Ли, виноваты в том, что случилось с Бреннен-Мэнор, что случилось с ней… разве не они убили Джоя?
«Виноваты все, – убеждал ее Элиа, – как северяне, так и южане. Каждый, кто считает, что должен с оружием в руках отстаивать свои убеждения. Мы все виноваты. Юг виноват в том, что отказался отменить рабство или хотя бы начать работу над новыми законами. Север виноват в том, что решил проучить южан и даже негров за то, что мы позволяли рабству существовать столько лет. Но мы были неграмотными, боялись всего. Даже свободной жизни. Сейчас чем больше мы узнаем, чем больше работаем сами на себя, тем становимся более уверенными, что все будет хорошо, а для наших детей таких, как маленький Джой, жизнь будет другой, гораздо лучше».
Одри снова остановилась, когда мимо картофельного поля прокатились несколько повозок, в которых сидели негры. Повозки въехали в их небольшую деревню, миновали деревянный столб с указателем: «Бреннен, Канзас, население семьдесят два человека». Одри наблюдала, как Вилена и Джозеф подошли к приехавшим, стали беседовать с людьми, остановившимися неподалеку от картофельного поля. Джозеф повернулся и подал ей знак подойти ближе. Одри оставила вилы и мешки с картофелем, который насобирала, и заспешила к прибывшим, перешагивая через картофельные борозды. Когда она подошла к повозкам, то заметила, что многие женщины горько плачут. Приезжие негры удивленно уставились на нее – белую женщину с ярко-рыжими волосами.
– Случилась беда, – сообщил Джозеф. – Эти люди поселились восточнее нас. Они собрали все имущество и бежали от банды белых подонков, которые совершают налеты на негритянские поселения, убивают и насилуют людей, вытаптывают посевы, уничтожают припасы. Обычно, они нападают по ночам, приезжают с факелами, сжигают все, что можно сжечь.
Одри почувствовала, как внутри у нее все сжалось от тревожного предчувствия.
– Негры считают, что бандиты могут приехать сюда?
