зимнего путешествия по Европе. Энни действительно любила цветы, но не так сильно, как музыку. И все- таки отказалась от карьеры пианистки и оперной певицы, когда у нее родился первый сын – Карл. Затем появился Дэвид, а после него – Ли. Четвертый ребенок Джеффризов умер при рождении.
Энни так и не удалось сделать музыкальную карьеру. Она посвятила себя воспитанию сыновей и заботе о домашнем уюте. Но была счастлива, когда могла обучать пению и игре на фортепьяно способных молодых людей, имеющих возможность достичь прекрасных результатов в овладении искусством. По крайней мере, Ли хотел верить, что мать счастлива.
Но однажды, будучи мальчиком, застал мать в слезах. И она призналась, что отказалась от арти стической карьеры не по своей воле. На этом настоял его отец. Может быть, тогда Ли подумал, что не позволит отцу решать, чем ему в дальнейшем заниматься. Молодой человек выбрал свою судьбу самостоятельно.
Ли постарался не вспоминать старых обид. Он приехал сюда, чтобы насладиться отдыхом. Не стоит вспоминать о семейных противоречиях. Что касается матери, то с ней у него никогда не возникало никаких разногласий. Она была очень доброй и любящей. Всегда сочувствовала детям и поддерживала их желания и устремления.
Ли, тихо ступая, направился в гостиную. Ему хотелось удивить и обрадовать мать. Она, конечно же, не ждет его сегодня. Он должен приехать только завтра.
Голос новой ученицы Энни был глубок и богат по тембру. Ли хорошо разбирался в музыке, хотя не унаследовал от матери музыкального таланта и никогда не стремился научиться петь. Но, будучи воспитан Энни Джеффриз, не мог не ценить одаренности в других людях. Последним учеником матери, которого Ли помнил, был молодой человек. Проучившись у Энни какое-то время, тот стал играть в Нью-Йоркском симфоническом оркестре. А сейчас мать давала уроки какой-то девушке, вероятно, мечтающей об артистической карьере.
Голос Энни Джеффриз еще удивительно силен для шестидесяти летней женщины, но уже не столь богат по окраске, как голос молодой девушки, упражняющейся сейчас в гостиной.
Ли неслышно прошел по восточным коврам, устилающим лестницу на второй этаж. Почти прокрался через холл, мимо стен, обитых дубовыми панелями.
Возле створчатой двери в гостиную сидел мальчик-подросток. Он приподнял руку, выпачканную чернилами, и мягко улыбнулся. Неужели у матери в этом году сразу два ученика? Возможно, мальчик ждет своей очереди на урок?
Ли заглянул в гостиную. Все осталось на месте. Вот любимое мамой пианино – большой концертный инструмент. Отец купил его, когда мать отказалась от артистической карьеры.
Энни сидела на обитом тканью стуле без спинки и играла, как всегда, прекрасно. Ученица пела с большим старанием и воодушевлением. Ли внимательно смотрел на них, затаившись. Ученицей, оказалась молодая женщина. Очень красивая и элегантно одетая. Лицо и руки молодой особы были белыми, словно жемчуг. Рыжие волосы каскадом спадали на спину и сияли, освещенные солнцем. Они казались красными. На висках пряди были приподняты вверх и заколоты, открывая стройную шею, высокие скулы и нежные щеки. Линии носа очерчены изящно и тонко.
Ли вошел в комнату. Мать словно почувствовала его взгляд и подняла голову. Она была еще очень красива для своего возраста. Голубые глаза засветились радостью, лицо расцвело улыбкой. Энни быстро встала.
– Ли, какой замечательный сюрприз! – мать направилась к сыну.
Ли ощутил гордость. Несмотря на возраст, мать сумела сохранить стройную фигуру и прекрасную осанку. Когда-то черные, а теперь седые волосы были завиты локонами и уложены в высокую прическу. Дневное кремовое платье мягко зашелестело, когда Энни двинулась навстречу Ли.
Молодой человек обнял мать и прижал к себе. Ему казалось, что он немного подрос с тех пор, как они виделись в последний раз. Голова матери доставала ему только до подбородка.
Ни он, ни его братья не были похожи на мать чертами лица, унаследовав только черные волосы. Но у Карла и Дэвида, как и у отца, глаза были карие. А у Ли – ярко-голубые, материнские. Мать иногда хвалилась знакомым, что Ли – самый красивый из ее сыновей, благодаря голубым глазам. Он нежно усмехнулся, вспомнив, как она гордится детьми.
Ли внимательно взглянул на молодую женщину, которая буквально застыла у пианино, заин тересованно уставившись на него зелеными глазами. Девушка быстро опустила ресницы и покраснела, смутившись из-за того, что гость заметил, как она его рассматривает пристально и напряженно.
На крышке пианино лежали в беспорядке семейные фотографии. Портрет Ли – прямо в центре. Должно быть, девушка сразу догадалась, кто приехал. Хорошо зная мать, Ли был уверен, что она прожужжала ученице уши, рассказывая о своих «мальчиках».
– Как дела, мама? – Ли слегка отстранился, чтобы получше всмотреться в родное лицо.
– Я чувствую себя прекрасно. Правда, последние недели меня опять мучили головные боли.
Ли нахмурился.
– Потому я и постарался приехать скорее, что слишком обеспокоен твоим здоровьем.
Энни легонько похлопала сына по руке ладонью.
– Уверена, что нет ничего серьезного. Доктор Келси не определил точно причину болей. Считает, что я чересчур переживаю и тревожусь из-за отца и всех вас. Ты же знаешь, отец и твои братья слишком много работают. Но, слава Богу, хоть ты нашел время и вырвался из этого шумного и пыльного Нью-Йорка. Как бы я хотела, чтобы вы когда-нибудь собрались здесь вместе. Мне стоило огромного труда уговорить отца приехать сюда в этом году.
– Ты же знаешь папу. Пора бы полностью доверить фабрики Карлу и Дэвиду. Но он никак не может решиться.
Интересно, заметила ли мать, что в последние несколько лет он старается не приезжать одновременно с отцом и братьями? Если бы они приехали вместе, тотчас же начались бы бесконечные споры. А он вовсе не хотел ссор и споров. Мать болезненно переживает семейные раздоры, ему вовсе не хочется, чтобы у нее была еще одна причина для беспокойства.
