которых хранили привычно-унылое выражение, характерное для городских стервятников. «В Египте, — пишет Поль Теру в «Сафари темной звезды», — любая стена привлекает любителей разбрасывать мусор, рисовать и справлять естественные надобности, а также кошек, собак и самых шумных на свете детей». Эта стена, отделяющая кладбище, увы, не была исключением. Стервятники, думаю, не имели ни малейшего понятия о том, что именно находится за стеной, возле которой они разгребали мусор. Я не стал задерживаться в этом месте.
Синагоги центрального Каира
Синагога Бен Эзры в Старом Каире производит совершенно противоположное впечатление. Расположенная буквально в двух шагах от церкви Святого Сергия, она прекрасно отреставрирована, причем в реставрацию вкладывали средства как египетское правительство, так и Американский еврейский конгресс и некий рабби Коэн, который, чтобы увеличить фонд реконструкции, продавал почтовые открытки и прочие сувениры с весьма значительной наценкой. Синагога стоит на том самом месте, где дочь фараона, согласно легенде, нашла младенца Моисея (см. книгу Бытие). Сегодня нильская вода отступила довольно далеко, но легенда вполне может соответствовать истине: ведь Нил многократно менял русло на протяжении столетий, а ежегодные паводки наверняка способствовали тому, что вдоль берегов тянулись густые заросли тростника. По другому преданию, на сей раз коптскому, именно здесь приступили к выполнению своей апостолической миссии святые Петр и Марк. Как и подобало столь священному месту, на нем возвели церковь (Святого Михаила), существовавшую еще в VIII веке. Однако приблизительно четыреста лет спустя пятьдесят шестой коптский папа Михаил III был вынужден уступить церковь евреям, чтобы выплатить 20 000 золотых динаров — налог наместнику халифа Ибн Тулуну. Новые владельцы назвали здание в честь Абрахама Бен Эзры, иерусалимского раввина XII столетия, который побывал в Каире в 1115 году и сыграл решающую роль в превращении старинной церкви в синагогу.
Отреставрированная синагога напоминает о славном прошлом — по планировке она все та же древняя церковь: главный неф, боковые приделы, галереи с арками на верхнем уровне… Интерьер, впрочем, включая резьбу, появился уже в XIX столетии. Покой и красота места зачаровывают, и те посетители, которые пришли сами по себе, а не в составе вечно несущихся галопом туристических групп, ощущают потребность задержаться, подольше насладиться изумительными резными узорами. Сквозь узкие окна над верхними галереями льется солнечный свет, витражи окрашивают его в желтый и фиолетовый; на резном деревянном потолке прослеживаются причудливые геометрические формы, а красно-синие тени других витражей придают помещению колорит, какого обычно не найти в синагогах, тяготеющих к простоте убранства. С потолка свисают подсвечники-меноры, в них теплятся свечи. Взгляд находит изысканный орнамент на дверях арон кодеш — шкафа, где хранятся свитки Торы; эти двери деревянные, искусно инкрустированные слоновой костью…
Несмотря на свою красоту, синагога Бен Эзры больше не является действующей. Подобно кладбищу аль-Басатин, она сегодня — своего рода мемориал давно распавшемуся сообществу; даже реставрация не смогла вернуть ей прихожан. Сегодня ее просторный зал заполняет не звучный голос раввина, читающего молитвы, а разноязыкое бормотание гидов, излагающих историю синагоги почтительно внимающим туристам.
Чтобы попасть в синагогу, которой продолжает пользоваться еврейская община Каира (то, что от нее осталось), нужно покинуть Старый Каир и выйти на шумные центральные улицы. На оживленной Шария- Адли, в квартале к югу от улицы 26 июля, бесконечный поток автомобилей и покупателей равнодушно минует единственную в современном Египте действующую синагогу. Это приземистое, неуклюжее здание было построено в 1905 году; в его строгом фасаде нет и намека на изящество синагоги Бен Эзры. За зданием, несомненно, следят, заброшенным оно не выглядит, но молиться сюда приходят крайне редко — в основном в те дни, по праздникам, когда приезжает раввин из Тель-Авива. А так — синагога пустует даже по субботам, в священный день шаббат. Внутри чисто, все блестит, но людей не встретить, и прошло много лет с тех пор, как в этой синагоге совершали бар-мицву, отмечали Иом-Киппур или Рош га-Шана. Когда здесь все же проводятся богослужения, в голосе раввина, обращающегося к немногочисленным прихожанам, наверняка слышится грусть, ибо раввин сознает неизбежность гибели традиции, которая восходит к эпохе фараонов.
Трагедия сегодняшнего Ближнего Востока заключается в том, что наибольшим вниманием эта каирская синагога пользуется у военных. Рядом с нею всегда, днем и ночью, присутствуют солдаты в пуленепробиваемых жилетах, сжимающие в руках грозного вида автоматы; они бдительно следят за проходящими мимо, проверяют сумки и паспорта случайных посетителей — и укрываются за передвижными стальными щитами, которые, как они рассчитывают, смогут защитить их от пуль. Египетское правительство помнит о нападении «Аль-Кайеды» на синагогу в Тунисе в апреле 2002 года (двадцать один человек погиб, больше двадцати получили ранения). Случись подобное в Египте, такая атака, пожалуй, навсегда покончила бы с уже почти исчезнувшей еврейской общиной Каира.
Глава 3
Исламский Каир
Майский вечер выдался прохладным и ветреным. Близится полночь. Несколько тысяч людей собрались на просторной площади под названием Мидан аль-Хуссейн. Они празднуют маулид аль-Наби, день рождения Пророка Мухаммада. Празднество происходит под сенью мечети Сайидна Хуссейн, чей ярко освещенный фасад выходит на площадь. Зажиточные каирские семьи (хорошо одетые детишки, мужчины в деловых костюмах и с видеокамерами в руках) на этом празднике заодно с семьями крестьянскими, проделавшими долгий путь, чтобы провести ночь в большом городе. В толпе выделяются пожилые муллы в тюрбанах. Поодаль выстроились темно-зеленые полицейские автомобили. Полиция вооружена автоматами, однако офицеры улыбчивы и добродушны: сегодня неприятностей не ожидается. Полицейские наблюдают за празднующими, которые бродят по площади или рассаживаются на листах пластика под пальмами. Некоторые раздают всем желающим, знакомым и незнакомым, еду, которую готовят прямо тут, на переносных печах. Дым от печей смешивается с умиротворяющим ароматом кальянов. Бродячие продавцы, пользуясь случаем, торгуют всем, от светящихся в темноте сладостей и пирогов до арахиса и вареных бобов. Повсюду люди поглощают булочки и кебабы. Кафе на прилегающих улочках будут работать всю ночь, яркий свет их витрин не погаснет до утра.
Этот праздник носит прежде всего религиозный характер. Люди входят в мечеть и выходят из нее, двигаются столь целеустремленно, что бесконечный людской поток напоминает морское течение, увлекающее за собой все, в него попадающее. В многоголосом гомоне различаешь то оживленный семейный спор на повышенных тонах, то звуки музыки. Внезапно, перекрывая какофонию, мужской голос из чудовищно громких усилителей взмывает над толпой, возглашая хвалу Аллаху. Этот голос доносится с минарета, где установлены динамики, и буквально завораживает площадь. Люди принимаются качаться в такт напеву, постепенно образуется зикр — круг танцующих; под барабаны и тростниковые дудки они будут танцевать долгие часы, в надежде достичь мистического единения с Богом. А на другой стороне площади певцы-муншиды предлагают прохожим духовную поддержку…
Позднее эту праздничную толпу, в которой рябит от торговцев, муншидов и многочисленных зикров, станут развлекать фейерверками и торжественными процессиями. Любой праздник-маулид обладает двойным значением (можно даже сказать, что эти два значения противоположны) — он является одновременно религиозным праздником и карнавалом. Основная причина устройства маулидов — почтить местного святого и получить его благословение (барака). Но эта религиозная сторона неизменно
