Средиземного моря будет оставаться недосягаемым — и уязвимым.
С учетом этих обстоятельств и с отпадением кандидатур Александрии и Мемфиса на роль столицы мог подойти только Вавилон. Легенда повествует о том, как арабы нашли место для основания города. Вернувшись из-под Александрии, Амр обнаружил в своем шатре гнездо, свитое голубкой, и решил, что эту птицу направил к нему сам Пророк Мухаммад. Когда птенцы вылупились и покинули гнездо, на месте шатра начали строить мечеть, а вокруг нее быстро возник новый город — Миср аль-Фустат.
Расположенный к северу от Вавилона, Фустат занимал выгодное стратегическое положение: с юга его защищали старинные римские укрепления, а с запада — Нил. Именно этот город стал тем «зернышком», из которого произрос не только современный Каир, но и — в определенной степени — египетское государство. Первая часть арабского названия города — «Миср» — постепенно превратилась в расхожее наименование всего Египта. Кроме того, так нередко называли столицу государства, словно стремясь подчеркнуть, что столица и государство едины. Вскоре после своего основания этот город сделался важнейшим торговым центром, а его население выросло до нескольких тысяч человек.
Впрочем, судьба оказалась к Фустату неблагосклонной. Отчасти в роли ее орудия выступил визирь Шавар, в 1168 году спаливший город дотла, чтобы он не достался крестоносцам. Нынешнее достаточно печальное состояние развалин Фустата ни в коей мере не соответствует историческому значению этого места. Сегодня на месте Фустата — пустырь на южной окраине Каира, повсюду видны обломки кирпича и белого камня, земля зияет дырами (это древние печи для обжига кирпича), и нет ни единого укрытия от яростного египетского солнца. Гулять по пустырю опасно — земля того и гляди провалится под ногами. Неподалеку от пустыря находится современный Фустат — скопище лачуг, в которых проживают беднейшие из каирских обитателей.
От первоначальной мечети Амра также сохранилось немногое. Первая египетская мечеть была чрезвычайно проста — глинобитные стены и крыша из пальмовых листьев. Не было ни двора, ни минарета, ни михраба (молельной ниши) — все эти детали появились в архитектуре мечетей позднее. В 673, 712 и 827 годах мечеть расширяли и перестраивали. В результате последней перестройки, предпринятой почти через два столетия после покорения арабами Египта, мечеть обрела михраб, а также 378 колонн в аркадах (айванах), окружающих главный двор. Частично эти колонны были изъяты из храмов Мемфиса и других древних поселений.
В 1048 году в мечети побывал персидский ученый по имени Назир Хорасу. Он известен тем, что в девять лет выучил наизусть Коран, а к четырнадцати изучил арабский язык, поэзию, астрономию и геометрию. Он писал, что мечеть Амра, освещенную в праздники семью сотнями светильников, ежедневно посещают пять тысяч правоверных. Эта мечеть, по его словам, служила обителью аскетам, путникам, писателям и ученым. Рядом с ней находились многочисленные базары, и в декабре 1048 года Хорасу предлагали купить что угодно — от алых роз, водяных лилий, апельсинов и лимонов, фиников, слив и авокадо до репы, кормовых бобов, свеклы и моркови. Хорасу писал, что в жизни не видывал подобного зрелища.
Современная мечеть Амра — прямая наследница первоначальной мечети и того здания, которое видел Назир Хорасу. Это крупное сооружение, многочисленные аркады окружают главный двор, превращая его в благословенную обитель тишины и красоты. Среди колонн не найти и двух одинаковых, а одну, по преданию, привезли сюда из самой Мекки. Сводчатые аркады выглядят почти невесомо, пол застелен толстыми коврами, под потолком бесшумно вращаются вентиляторы, даруя прохладу тем немногим людям, кто молится, просто сидит или даже спит в мечети. В восточной стене расположен михраб — молельная ниша, украшенная по периметру резьбой и указывающая направление на Мекку. Рядом находится минбар — возвышение, к которому ведут ступени и с которого имам во время пятничной молитвы произносит проповедь (хурба). Во всех мечетях имеются помещения для омовения — ритуала, обязательно предшествующего молитве; в мечети Амра, как и в большинстве других больших мечетей, это затейливый фонтан посреди двора (в малых мечетях, где свободного места почти нет, «омывальное оборудование» выглядит куда скромнее). Говорят, однажды некий паломник извлек из фонтана в мечети Амра сосуд, уроненный в колодец главной мусульманской мечети в Мекке. Флоренс Найтингейл, будучи в Египте в 1850 году, посетила множество каирских мечетей. Сравнивая их с христианскими церквями, она в одном из своих писем домой писала, что «мечеть кажется более религиозной, и здесь молиться, пожалуй, лучше».
При этом, как свидетельствуют другие ее письма, Флоренс Найтингейл, подобно большинству европейцев, относилась к исламу достаточно отрицательно, а вот Амр ибн аль-Ас выказывал христианству подобающее уважение. В своей первой проповеди, произнесенной в первоначальной мечети, он говорил:
Нильская вода поднялась. Значит, урожай будет хорошим… Ступайте же с благословением Аллаха и наслаждайтесь этой землей… Заботьтесь о своих соседях, именуемых коптами, ибо так заповедал нам Пророк.
Ранние мусульмане воспринимали христиан как «людей Книги» и отнюдь их не преследовали. Что касается коптов, некоторые из них признавали Мухаммада пророком, а другие даже утверждали, что Мухаммад — «утешитель», приход которого предрек Христос. Следует признать, что существовало определенное сходство между канонами египетских христиан и завоевателей — например, пост во время месяца рамадан и коптский искупительный пост. Так или иначе, в первые годы после завоевания Египта копты не подвергались притеснениям, но вот преемники Амра оказались не столь терпимыми. Как мы уже видели, в последующие века копты сделались притесняемым меньшинством, причем особенно они пострадали в эпоху крестовых походов, когда в них стали видеть пособников европейских рыцарей.
Каир Аббасидов: 750–969 гг
До 750 года Египет входил в империю Омейядов и управлялся из Дамаска. В период своего краткого расцвета эта обширная империя охватывала территорию от Пиренеев до Гиндукуша, но обширность сыграла с ней злую шутку — и Омейяды пали под натиском персов. Последним правителем династии был халиф Марван, бежавший в Египет и схваченный персидскими воинами под началом полковдца из Аббасидов. Удачливый полководец отрубил Марвану голову и устроил в Фустате парад по этому поводу. В 750 году халифат перешел под власть Аббасидов, а столица арабских территорий переместилась в Багдад.
Первого халифа династии Аббасидов звали аль-Саффах (Губитель). Он повелел воздвигнуть на Ниле новую египетскую столицу, поскольку Фустат напоминал ему об Омейядах, многие здания сгорели, а городские улицы оказались наполовину затопленными и превратились в болота с полчищами москитов. Аль-Саффах решил строить новый город к северу от Фустата, чтобы его обдували несущие прохладу северные ветры. Этот город, Мединат аль-Аскар, был передан в управление тюрку по имени Байик-бей, который в 870 году назначил губернатором своего зятя Ибн Тулуна.
Ибн Тулун (правил в 868–884 гг). был человеком суровым и свободолюбивым и стремился превратить свой надел в независимую территорию. Поэтому он покинул Мединат аль-Аскар и основал новый город, получивший название аль-Катаи, то есть «участок», поскольку он представлял собой ряд военных поселений. Первый правитель аль-Катаи стал и первым в длинной череде каирских деспотов. (По одной из легенд, Ибн Тулун заболел, но советам врачей следовать отказывался, а когда понял, что лучше ему не становится, — велел врачей выпороть и казнить). На каменистом отроге гряды Мукаттам, где ныне стоит Цитадель, Ибн Тулун построил экзотическое убежище под названием Купол воздуха; сюда он регулярно удалялся, скрываясь от городской духоты и суеты. Он также возвел в центре аль-Катаи дворец, связанный акведуками с источниками пресной воды, расположенными к югу от города. Его сын Хомаруйя расширил дворец, добавил сады с экзотическими растениями, водяные мельницы и собственные деревянные статуи с золотыми венцами, инкрустированные драгоценными камнями. Еще в садах появилось ртутное озеро — врачи уверяли Хомаруйю, что ртуть излечит его от бессонницы. В этих садах он и проводил дни, плавая на средневековом прообразе надувной кровати, под бдительным присмотром своего ручного голубоглазого льва Зурейка.
