Вероятно, она услышала его последние слова, потому что в ее ярко-голубых глазах появилось выражение признательности.
Ричард немедленно шагнул вперед. Если он и чувствовал себя неловко, то был чересчур сдержан, чтобы это показать.
– Мисс Джонсон, я полагаю? Могу ли я представиться? Я – владелец поместья...
– Вы ошиблись, сэр. – Леди обернулась и посмотрела на кого-то в тени крыльца. – Джулия, любовь моя...
Ее подруга шагнула вперед, на солнечный свет, и сняла свой чепец. Ее волосы были темными и восхитительно волнистыми, лицо овальной формы, с тонкими чертами и сияющими серыми глазами в тени изогнутых черных ресниц. Рукава ее платья были закатаны до локтя, на ней был грубый парусиновый фартук, и она держала кофейник, все еще завернутый в серебряную бумагу.
– Я – Джулия Джонсон, – сказала она приятным, чистым голосом. – А вы, должно быть, сэр Ричард Кейпел. Как поживаете?
Она склонилась в быстром поклоне, совершенно не смущенная ни своим фартуком, ни кофейником. Растерянным казался как раз Ричард. Он мрачно поклонился, не сказав ни слова, словно оглушенный ее неожиданной красотой.
Мисс Джонсон сказал, что рада познакомить их с миссис Уильямс, с которой собирается делить свой новый дом.
К Ричарду вернулся дар речи:
– Надеюсь, вам будет здесь удобно. Могу ли я представить вам мою невестку, миссис Кейпел? Вы вскоре познакомитесь и с моим братом, он пастор здешнего прихода. А это – мисс Харриет Пайпер, ваша ближайшая соседка, ее поместье сразу за этой живой изгородью.
– Но вы никак не можете быть подругой матери капитана Боуера, – ляпнула Харриет, поддавшись своей хорошо известной склонности говорить сущую правду.
Джулия Джонсон, похоже, была слегка озадачена, но проговорила с прежней доброжелательностью:
– Именно так вам сказали? Очень странно. Его мать училась в школе вместе с моей матерью. Вот какая между нами связь.
– О, я поняла, – пробормотала Харриет, убежденная, что она опять была груба и бесцеремонна и что сэр Ричард вместе с миссис Кейпел ее не одобряют. Ее поразили красота мисс Джонсон и то, что на вид ей можно было дать от двадцати пяти до тридцати лет. Что у нее за история? Почему она не замужем? Что побудило ее похоронить себя в неприметном уголке Уилтшира? Ответы на эти вопросы, разумеется, не могли быть найдены здесь и сейчас. Но прибытие подобных соседей обещало сделать эту весну в Уордли более интересной, чем обычно.
Глава 6
Как только вновь прибывшие расположились в Белл-коттедже, миссис Бойс нанесла им официальный визит, взяв с собой Харриет. Харриет была очарована своей новой знакомой, которая воплощала в себе все, о чем только можно было мечтать.
– Мисс Джонсон чрезвычайно мила, – откровенничала она с Верни. – Никогда не встречала человека, который бы так легко заводил друзей. И дело не в том, что она очень старается – она в основном занимается своими делами. Уверена; она никогда не бывает назойливой, для этого у нее слишком хорошие манеры, но понимаете, можно выказать свой интерес, не будучи любопытной, и мисс Джонсон, кажется, владеет этим искусством. Полагаю, она вела хозяйство в доме своего отца, он был священником и умер два-три года назад. Интересно, сколько ей лет?
– Удивлен, что вы не спросили ее об этом.
– Я уже не такая бестактная, как раньше. – На самом деле Харриет старалась подражать превосходно воспитанной мисс Джонсон, и ей удалось собрать достаточно информации, не задавая вопросов. – Миссис Уильямс – вдова морского офицера. Думаю, их семьи давно дружат. Мебель принадлежит мисс Джонсон, и она привезла с собой гору книг: по истории, философии, есть также и поэзия. И она играет на арфе.
– Весьма подобающее занятие для дочери священника.
– Какие глупости вы говорите! – со счастливой улыбкой возразила Харриет.
Они катались в экипаже Верни.
До чего же приятно сидеть в коляске вот в таком сопровождении, быть в центре всеобщего внимания – они катились по деревне Уордли. Корпус экипажа был темно-синим, спицы в колесах алыми, а посеребренная сбруя прекрасно гармонировала с гербом Кейпелов, нарисованным на боковой панели серебряной и красной краской. Грум Верни сидел на высоких козлах сзади, наряженный в темно-синюю ливрею с серебряными пуговицами.
Верни правил превосходно, с особым щегольством. Прекрасные лошади мягко несли коляску.
Когда он слишком резко поворачивал, Харриет упиралась ногами в передок, который изгибался, словно нос древней галеры, но ничего не говорила. Она видела, что такая беспечность вызывает у него одобрение.
Они миновали полосу общественного выгона, который недавно обнесли каменной оградой. За оградой несколько человек расчищали землю, выкорчевывали корни кустарника и вырывали вереск, а также убирали сухой папоротник. Среди работников, одетых в голубые рубахи, они заметили сэра Ричарда и его управляющего.
Сэр Ричард обернулся, увидев проезжающую коляску. Верни демонстративно приподнял шляпу, а Харриет грациозно поклонилась. Поразмыслив, она через несколько минут сказала:
– Кое-кто говорит, что это неправильно – огораживать общественную землю, но я не понимаю почему. Никто из наших деревенских не голодает.
– Все зависит от того, что вы делаете с огороженной землей.
