Глаза Харриет наполнились слезами, и она бросила на него такой трагический взгляд, что Верни мгновенно припомнил, как постыдно Генриетта Фелтхэм пренебрегала своей старшей дочерью. Он разозлился на себя за то, что проявил такую бестактность.
– Не надо плакать, Харриет. – Так называл он ее ребенком. Верни взял девушку за руку и подарил ей в утешение самый что ни на есть, по его разумению, братский поцелуй в щеку.
И тут же почувствовал, как она задрожала всем телом. Харриет слегка повернула голову, ее слезы высохли, и Верни обнаружил, что целует ее мягкие, податливые губы. Восхитительная неожиданность длилась несколько секунд – время, за которое он сообразил, что делает. После чего освободился от ее объятий – торопливо, забыв о рыцарских манерах.
– Мне очень жаль. Мы... мы не должны были этого делать.
– Разве это было так плохо?
– Мне не следовало приводить вас сюда. – Он осмотрелся в надежде, что сумеет вырваться из этого опасного уединения. Они снова были недалеко от дороги, всего в четверти мили от того места, где оставили коляску.
Пока они так стояли, послышался стук копыт трусящих рысцой пони, движущихся со стороны Уордли, и мгновение спустя в поле зрения появился низкий фаэтон Луизы, которым правила сама хозяйка. Ричард сидел рядом с чрезвычайно мрачным выражением лица, что отчасти могло объясняться тем фактом, что он просто ненавидел, когда лошадьми правят женщины.
Две пары глаз встретились. Фаэтон резко остановился.
– Какого дьявола вы здесь делаете? – потребовал ответа Ричард.
– Мы собирали первоцветы. И потом искали медальон Харриет, который она потеряла где-то на поле.
– Мы боялись, что с вами произошел несчастный случай. Прошло уже больше двух часов, как вы проехали мимо новой изгороди, так что Луиза почувствовала себя обязанной отправиться на поиски.
«А ты, мой брат, почувствовали себя обязанным поехать с ней», – с раздражением подумал Верни, быстро поняв, что их плохо скрываемые подозрения перерастают в уверенность.
– Харриет, – начала Луиза, – с твоей стороны было большой ошибкой сыграть подобную шутку с твоей бабушкой. В данный момент она навещает миссис Уильямс в ее коттедже и потому не знает, что ты еще не вернулась с прогулки. Если бы она была дома, она бы очень, очень тревожилась.
– О, вы действительно так думаете? – отвечала Харриет таким невинным тоном, что ни один из Кейпелов не мог решить, то ли она находчива, то ли нахальна.
Ричард нашел дыру в изгороди.
– Думаю, вы можете пролезть здесь, Харриет. Миссис Кейпел отвезет вас домой. А я поеду с тобой в коляске, Верни.
Подобная категоричность лишила Верни дара речи. Он готов был уже сказать что-нибудь язвительное (только еще не придумал, что именно), когда до него дошло, что Харриет ведет себя чрезвычайно покорно и при этом без всякого замешательства, что, правду сказать, выглядит несколько странно. Казалось, она спит и видит счастливый сон. Медальон, со всей очевидностью, был забыт. Она уселась с Луизой в фаэтон и благодарно улыбнулась Верни, все еще сжимая свою шляпку, полную первоцветов.
– В жизни не было такой приятной прогулки, – проговорила она напоследок.
Пони рысью двинулись с места, а двое братьев остались на дороге.
– Что за чертово насилие! – воскликнул Верни, как только Луиза и Харриет скрылись из вида. – Кто назначил вас охранником добродетели Харриет? Полагаю, вы решили, что я завез ее сюда с намерением опозорить?
– Постарайся не выглядеть еще глупее, чем ты есть, – произнес Ричард в своей обычной мягкой манере. – Никто не обвиняет тебя в том, что ты пытался соблазнить ее. Я хочу знать одно: собираешься ли ты жениться на ней?
Верни попал в затруднительное положение. Он был готов горячо – и совершенно искренне – поклясться, что не имел никакого злого умысла против Харриет, что он не обидел ее даже словом, но женитьба – нечто совершенно иное. Он еще не думал об этом всерьез, а его приключение с Памелой Сатклифф оставило в нем разочарование и горечь.
– Ты совершенно убежден, – продолжал Ричард, – что Харриет Пайпер – та женщина, с которой ты готов провести остаток своих дней?
– Остаток своих дней? О господи, нет!
– Тогда я советую тебе быть очень осторожным, или же ты обнаружишь, что, как честный человек, должен жениться.
И Ричард направился к поджидающей их коляске. Верни следовал за ним, мрачный и расстроенный.
– Я не понимаю, почему...
– Что же тут непонятного, мой дорогой друг? Ты и я имеем противоположные цели в отношении Харриет. В тот вечер, когда ты приехал, я говорил с тобой довольно сурово, о чем впоследствии пожалел, но не думаю, что мои предостережения были неуместны. Дело в том, что ты настолько неосторожен и беспечен, что можешь впутаться в неприятную историю с целомудренной молодой девушкой, как это уже было с женщиной другого сорта. И это тоже грозит тебе неприятностями, хотя и иного рода. Вот и все. Ты развлекался с этим ребенком, а теперь она убеждена, что ты в нее влюблен.
– Уверяю тебя, я не сделал абсолютно ничего...
– Возможно, ты самым строгим образом придерживался всех правил морали, но какое это имеет значение? Она вряд ли ожидает чего-то другого, раз уж решила, что ты собираешься предложить ей руку и сердце. Думаю, ты говорил, смотрел и намекал достаточно, чтобы вскружить ей голову, бедное маленькое создание. Ты флиртуешь с ней, а она этого не знает, она не понимает искусства флирта. Более того, ты делал это открыто, и уже идут всякие толки. Если ты станешь продолжать в том же духе, ты не только
