– Ты должна… оставить меня. Иди… одна.
– Нет! Я тебя не брошу. Попытайся встать, и мы опять полезем на холм.
Майлз покачал головой. Лицо его сморщилось от боли, кожа приобрела синеватый оттенок.
– Я не… не смогу сделать… ни шагу. Иди. – Он попытался ее оттолкнуть. – Всегда… причиняю тебе… неприятности. Прости, София.
«Что же делать? – в отчаянии размышляла она. – Бросить его здесь? Тогда Руфус ничего не заподозрит… О боже, ты совсем с ума сошла!» Но она, возможно, сможет вовремя найти помощь, чтобы спасти не только Майлза, но и людей на ферме: женщин и трех маленьких детей. София на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их вновь, увидела огромный джип, спокойно приближавшийся к ним по дороге из Котесбери.
Водитель высунул голову из окна.
– Какого черта вы здесь делаете? – спросил Виктор.
– Когда ты так вовремя подкатил, – спустя два часа говорила София кузену мужа, – это было почти как ответ на молитву!
Виктор усмехнулся;
– Ты не могла бы повторить это Джо и Артуру? Мне они не поверят.
За два часа случилось многое. Оказалось, что Виктор ехал на ферму «Романскомб». Когда София рассказала все, что ему нужно было узнать, он немедленно развернул «лендровер», взял ее и Майлза на борт и поехал назад, в Котесбери, остановившись по дороге, чтобы передать информацию полицейскому инспектору, который организовывал спасательные экспедиции. София и Виктор предоставили полиции позаботиться о семье Хигли, а сами повезли Майлза в больницу. Его там приняли во всеоружии – он был первой жертвой наводнения. Софии, еще одной пострадавшей от паводка, дали чашку сладкого чая, как верное средство от шока, а потрясающая блондинка медсестра (как выяснилось, подружка Виктора) отвела ее в домик для персонала, обеспечила горячую ванну и подобрала на время одежду.
И вот София вновь сидит в джипе, одетая в сексуальные красные джинсы, узкий черный свитер, габардиновый плащ и запасные резиновые сапоги Виктора.
Они припарковались во дворе больницы, в стороне от главного входа. Дождь прекратился, и обитатели Котесбери высыпали на улицы, обмениваясь слухами. Деревня Гауберун стерта с лица земли, говорили они, местность затоплена до самого Ринга – ничего подобного не случалось с 1806 года. София почему-то полагала, что они с Майлзом стали жертвами собственной катастрофы, и теперь с облегчением узнала, что их беда оказалась частью всеобщего большого бедствия.
– Мне нужно узнать, что происходит в Ринге. Ты ничего не слышал, Виктор?
Я пытался туда дозвониться, но все линии молчат. Не беспокойся, на северном берегу наводнение не такое сильное. У вас в «Уотергейтс», должно быть, все хорошо, как и в офисе. Руфус, наверное, даже не замочил ног.
– Руфуса нет в офисе. Виктор, ты не мог бы отвезти меня домой?
– Как, ты думаешь, мы сумеем перебраться через реку? Мост Гауберун разрушен.
– А если проехать через Азехед по холмам? Знаю, это крюк, но мне очень нужно домой.
– Понимаю. Это, кстати, напомнило мне, что я должен тебя кое о чем спросить. – Виктор повернулся на сиденье так, чтобы взглянуть на Софию. – Что вы с Майлзом делали возле «Романскомб» в такую грозу?
– Ну… это длинная история…
– Держу пари, что именно так и есть, – заметил Виктор. – И видимо, довольно забавная. Ты, случайно, не та женщина, которую Майлз принимал в своем фургоне?
– Нет, конечно нет! – выпалила София. – Хотя… Да, я бывала в фургоне… А что говорят люди?
– Что есть какая-то таинственная особа, которая тайно приходит и уходит. Они с Майлзом часами сидят, закрывшись в фургоне. Все местные догадываются почему.
– О боже! – прошептала София. – Звучит ужасно, вот так изложенное. На самом деле я помогала Майлзу с его новой книгой.
Виктор рассмеялся, и София возмутилась:
– Ничего смешного! Мы с Майлзом предпочли бы встречаться в открытую в Ринге. Но ты же знаешь, насколько подозрителен Руфус… Виктор, ты ему не скажешь? В общем-то и говорить не о чем… Но это не имеет значения – Руфусу много не надо. В припадке ревности он станет… непредсказуемым. Не знаю даже, что он тогда сделает…
– Что он сделает? И это единственное, что тебя беспокоит, да? Какая же ты эгоистка! А тебе никогда не приходило в голову, хоть на секунду, что ты сама с ним делаешь?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду…
– Тогда заткнись и слушай. Ты уже несколько недель совершаешь прогулки к заброшенному руднику и должна бы понимать, что рано или поздно кто-нибудь тебя непременно узнает. И что сплетни постепенно дойдут до Руфуса. Если вы на самом деле ничего плохого не делали, а только болтали об антропологии… Думаю, это даже еще хуже, поскольку Руфус будет сходить с ума от ревности по такой глупой и несерьезной причине. Он сделает То, чего потом станет стыдиться, результат – новые угрызения совести, превосходящие все остальные. А у тебя есть хоть малейшее сочувствие к нему? Ни чуточки! Ты относишься к мужу, как к грязи.
«Если бы ты провел ночь в пещерах Гауберун, – подумала София, – то не стал бы защищать Руфуса». Но она не могла сказать об этом. Нельзя предать Руфуса, выложив все Виктору, как два года назад она выдала его Майлзу.
– Можно подумать, что я должна гордиться, имея столь ревнивого мужа! – сердито буркнула София. –
