– Разве ты не читала статью прежде?
– Только первую страницу. Тогда я сказала Майлзу, что он не сможет опубликовать ее… Руфус! Ты же не мог поверить, что я его поощряла? Честно, я не слышала ни слова из того омерзительного абзаца, пока ты сам его не прочел!
Он молча вытащил сигарету и закурил.
– Можно мне тоже? – попросила София.
Руфус щелчком отправил пачку через стол, предоставив жене самой позаботиться о себе. И наблюдал, как она вертит сигарету трясущимися пальцами и пытается зажечь спичку. Наконец София глубоко затянулась и почувствовала себя немного смелее.
– Что ты собираешься предпринять? – задала она вопрос.
– Во всяком случае, я не собираюсь запирать тебя в пещере.
Горечь, прозвучавшая в ответе, была как удар по лицу. София тяжело сглотнула.
– Я имею в виду… Майлза.
– Он так много для тебя значит? Нет, забудь, – поспешно поправился Руфус. – Это ведь вопрос ревнивого мужа, так?
– Просто я чувствую ответственность за Майлза. Он оклеветал твою семью…
– Ты меня удивляешь, – фыркнул Руфус. – Меня не волнует его мнение обо мне, о моей семье или о моей жене. К тому же я все равно ничего не смогу с ним сделать, даже сломать его чертову шею, поскольку он уже валяется в госпитале с двумя сломанными ребрами. Если же я его уволю, меня будет преследовать мысль, что я поступил так из мести. Так что я просто постараюсь найти паршивцу другую приличную работу, раз уж ему не нравится африканская программа Фонда. К счастью, у нас достаточно связей в академических кругах… Интересно, как ему понравится американский университет? Там у него есть шанс найти кого-нибудь, желающего вложить деньги в его проекты. Я посмотрю, что можно сделать.
София назвала это великодушным поступком. Руфус пожал плечами:
– Во-первых, я очень любил Рэй. Во-вторых, я думал, что, если мы найдем Майлзу другого спонсора, он больше не появится в Ринге. Я даже принес сюда его чертовы бумаги, чтобы посмотреть, над чем он работает. А когда ты так внезапно примчалась в дом, я понял, что должен избавить тебя от страданий, иначе ты потеряешь голову от беспокойства о письмах… В общем, я многое сделал, чтобы избежать решительного столкновения, но я уже на пределе.
Воцарилось напряженное молчание.
– Знаю, я была полной идиоткой, – наконец сказала София. – И нагородила так много лжи, что даже не представляю себе, как ты сможешь узнать, что я говорю правду. Но надеюсь, ты поверишь, что я… никогда не делала с Майлзом ничего плохого!
– Есть простой способ это доказать. Я могу прочесть твои письма.
Вот она и попалась! Если муж их прочтет, он, конечно, не найдет там никаких признаков заурядной любовной связи. Но вместо этого раскроются другие измены: гнев, ярость, злость, безжалостность, скрытая насмешка, все ее личные обиды, о которых она без утайки рассказывала чужому человеку… София, оцепенев, молча наблюдала, как Руфус подходит к столу. Он не притронулся к письмам, просто стоял и смотрел на жену сверху вниз.
– А теперь послушай меня, моя девочка. – Тон его был спокойный, сдержанный и совершенно непреклонный. – Я не обвиняю тебя в том, что ты спала с Майлзом. Теперь я знаю тебя лучше, чем раньше, и не верю, что ты могла поступиться своими принципами, сделать что-то наносящее ущерб твоему чувству собственного достоинства. Ты слишком высокого мнения о себе. Но есть другие способы предать наш брак – не стану перечислять их тебе. И у меня нет ни малейшего желания читать твои письма. Все в прошлом. Ты не одна виновата. Ничего подобного не произошло бы, не обращайся я с тобой так отвратительно. Впредь мы больше не будем обсуждать это. Но есть кое-что, что мы должны выяснить прямо сейчас, раз и навсегда.
– Прости, – пробормотала вдруг София и залилась слезами. Разрыдавшись, она уже не могла остановиться. Два года она втайне кичилась своим целомудрием. Если Руфус прав, значит, ей нечем гордиться.
– София!
– Я очень сожалею… – всхлипнула она.
– Не плачь. Я вовсе не хотел, чтобы ты чувствовала себя несчастной.
Он положил руку ей на плечо, и тут Софию подвел рефлекс: мышцы ее напряглись, она отпрянула от мужа. Он побледнел.
– Я не собирался причинять тебе боль. София, ты не можешь доверять мне даже сейчас? Хотел бы я объяснить, как трудно жить с женщиной и знать, что она меня боится…
София уловила в его голосе нотку отчаяния и попыталась улыбнуться. Руфус медленно приблизился, погладил ее плечи, затем она почувствовала нежные прикосновения его пальцев на своей спине.
– Я не боюсь, дорогой. Пожалуйста, не думай так. Ты был очень добр и терпелив… Но я этого не замечала, я не понимала, что ты становишься день ото дня все лучше, а я остаюсь прежней. Какой же стервой я была! Прости, прости!
Руфус развернул жену к себе, заставил поднять голову и посмотреть на него, затем поцеловал ее, и они оба ощутили вкус соленых слез на губах.
София вцепилась в мужа, схватившись за лацканы его пиджака:
– Все будет хорошо, правда, любимый?
– Все будет хорошо, – серьезно ответил ей Руфус.
