Тьма.
Джанелль попыталась улыбнуться:
– Они не смогут пройти по лабиринту. По крайней мере, по
Джанелль положила прозрачные руки на виски Деймона. Закрыла глаза. Засиял Черный Камень.
Прислушиваясь к тому, как где-то в лабиринте бестолково мечутся хейллианские стражники, Сюрреаль опустилась на землю и приготовилась ждать.
«Деймон».
Остров медленно погружался в море крови. Он свернулся в центре жуткой фиолетово-синей земли, покрытой синяками, а слова акулами кружили в «воде», ожидая его.
Разве не все они ждали конца этих мучений? Разве не все они ждали, когда наконец долг будет уплачен сполна? А теперь она звала его, призывая сдаться окончательно.
«Подвинь свою задницу, Сади!»
Он кое-как перекатился на руки и на колени и уставился на женщину с золотистой гривой и сапфировыми глазами, стоявшую на окровавленном берегу, которого минуту назад вообще не существовало. В центре лба рос маленький витой рог. Длинное одеяние выглядело так, словно было сшито из многих слоев черной паутины и не вполне скрывало, что вместо ног у гостьи изящные копытца.
От радости встречи с ней у Деймона закружилось голова. А вот ее явно дурное расположение духа насторожило его. Деймон кое-как сел на колени.
«Ты на меня злишься».
«Давай лучше скажем так, – произнесла Джанелль, мило улыбаясь. – Если ты утонешь и мне придется тебя вытаскивать, я тебя прибью».
Деймон покачал головой, скорбно цокая языком.
«Какие слова…»
С точно такой же интонацией Джанелль воспроизвела эту фразу на Древнем языке.
У Деймона отвисла челюсть, и он с трудом подавил смешок.
«Вот это, Князь Сади,
«Ты – мое орудие».
«Слова могут лгать. Кровь – никогда».
«Мясник с сердцем шлюхи».
Он покачнулся, но тут же с трудом выправился и осторожно поднялся на ноги.
«Вы пришли за тем, чтобы потребовать уплаты долга, Леди?»
Деймон не понял, почему в ее глазах вспыхнула печаль.
«Я здесь из-за долга», – произнесла она. Ее голос был полон боли. Джанелль медленно подняла руки.
Между берегом и быстро тонущим островом волновалось море, билось, билось, билось… Волны поднимались и застывали стенами высотой по пояс. Между ними море твердело, превращаясь в мост из свернувшейся крови.
«Идем, Деймон».
Его руки слегка погладили пенные навершия застывших алых волн. Деймон шагнул на мост.
Слова-акулы по-прежнему кружили, отрывая целые куски от острова, пытаясь изрезать мост под их ногами.
«Ты – мое орудие».
Джанелль призвала лук, положила стрелу на тетиву и прицелилась. Оружие нежно пропело. Слово- акула, мечась и извиваясь, утонуло в крови.
«Слова могут лгать. Кровь – никогда».
Еще одна стрела пропела песнь смерти.
«Мясник с серд…»
Остров и последнее слово-акула затонули вместе.
Джанелль заставила лук исчезнуть, отвернулась от моря и ступила на искаженную землю, словно заполненную хрустальными осколками.
Ее голос вернулся, зовя его за собой, слабый, угасающий.
«Идем, Деймон».
Тот бросился по мосту следом за Ведьмой, споткнулся и упал, больно ударившись грудью о берег. Он раздраженно выругался, отчаянно пытаясь понять, в каком направлении ушла Джанелль.
Деймон уловил ее ментальный аромат, а затем заметил сверкающий во тьме след. Он походил на ленту, свитую из звездного неба, который провел его по искаженному, ломаному ландшафту к скале, на которой сидела Ведьма.
Она опустила взгляд и улыбнулась. В ее ухмылке раздражение причудливо мешалось с весельем.
«Упрямый, ворчливый самец».
«Упрямство – та черта, которую часто недооценивают», – пропыхтел Деймон, карабкаясь на скалу.
Ее серебристый смех, обладавший бархатистой глубиной, словно наполнил собой весь этот ломаный мир.
Наконец Деймон сумел как следует ее рассмотреть. Он опустился на колени перед Ведьмой.
«Я должен вернуть вам долг, Леди».
Но она покачала головой:
«Это не ты должен мне, а я тебе».
«Я подвел вас», – горько произнес Деймон, глядя на ее измученное тело.
«Нет, Деймон, – тихо отозвалась Джанелль. – Это
«Нет, я ценил
Джанелль улыбнулась.
«И я… – Она внезапно содрогнулась и прижала руку к груди. – Идем. Осталось очень мало времени».
Ведьма помчалась по скалам и исчезла из вида прежде, чем он успел хотя бы пошевелиться.
Он поспешил за ней, следуя по блестящему следу, хватая ртом воздух и чувствуя, как на него наваливается невыносимая тяжесть.
«Деймон, – вновь донесся до него голос Ведьмы, на сей раз совсем слабый и наполненный болью. – Если мы хотим, чтобы тело выжило, я должна вернуться. Я не могу больше оставаться здесь».
Он из последних сил боролся с жуткой тяжестью, обрушившейся на него.
«Джанелль!»
«Тебе придется идти помедленнее. Пока отдыхай там. Отдохни, Деймон. Я размечу для тебя путь. Прошу тебя, иди по тропе. Я буду ждать тебя в самом конце пути».
«Джанелль!!!»
Шепот без слов. Его имя – чувственная ласка на ветру. И молчание.
Время ничего не значило, пока он лежал там, свернувшись калачиком, изо всех сил цепляясь за сверкающий след, ведущий вверх, в то время как все оставшееся позади тянуло его вниз. Он яростно цеплялся за воспоминания о звуках ее голоса, об обещании ждать его у выхода.
