заключил Аарон. — Против нас собирается настоящая терриллианская армия. Если враг, уже находящийся в Кэйлеере, сумеет заполучить контроль над одними из Врат и откроет их для своих войск… Нам нужно предпринять что-то прямо сейчас.
— Да, вам нужно предпринять кое-что, — пустым голосом произнесла Джанелль. — Вам нужно отступать.
Со всех сторон лавиной посыпались протесты.
— Вы должны отступать, — повторила Королева. — И вы отправите всех Королев и Верховных Князей из своих Краев в Цитадель.
Это заявление было встречено потрясенным молчанием.
— Но, Джанелль… — начала Моргана через мгновение, — Верховные Князья нужны в своих странах, они должны возглавлять войска. А просить Королев бросить свои земли, пока их народ подвергается опасности…
— Они не понадобятся, если люди тоже отступят.
— И сколько мы должны, по-твоему, отступать?
— Столько, сколько потребуется.
Аарон покачал головой:
— Необходимо как можно быстрее собрать наших воинов в армии, чтобы дать отпор терриллианцам и…
— Кэйлеер не будет воевать с Терриллем, — своим полуночным голосом произнесла Джанелль.
Шаости вскочил с кресла:
— Мы уже воюем!
— Нет.
— Значит, мы воюем с Малым Терриллем, поскольку именно там скрывается большинство нападающих, — прорычал Люцивар. — Это одно и то же.
Глаза Джанелль словно подернулись льдом.
— Мы ни с кем не воюем.
— Кошка, ты же не думаешь, что…
— Вспомни, с кем говоришь.
Люцивар взглянул в пустые, заледеневшие глаза своей Королевы и побледнел. Наконец он неохотно произнес:
— Приношу свои извинения, Леди.
Джанелль поднялась.
— Если есть время отступить до нападения, сделайте это. Если нет, старайтесь сражаться как можно меньше. Защищайтесь ровно столько, сколько нужно, чтобы отступить, но не нападайте. И заставьте Королев и Верховных Князей прибыть в Цитадель. Исключений не будет, и я не приму никаких извинений и предлогов.
Она вышла, и в комнате воцарилось долгое молчание.
— Она не способна мыслить связно, — сдавленно произнесла Калуш.
— Она вела себя очень странно с самого первого нападения! — рявкнула Габриэль, а затем одарила Карлу извиняющимся взглядом.
— Ничего страшного, — медленно произнесла та с явным усилием. — Она действительно ведет себя странно. Я уже начала думать, не повредила ли ей каким-то образом работа над моим исцелением.
— На нее влияет отвращение к убийству, — прорычал Люцивар. — Но Кошке обычно хватает здравомыслия признать очевидное. Нам навязали войну. И танцевать вокруг этого слова бессмысленно, как ни назови, факты от этого не изменятся.
— Ты осмелишься бросить вызов своей Королеве? — мягко, почти лениво поинтересовался Деймон.
Внезапное напряжение Люцивара поразило всех.
Что происходит сейчас между ними? — гадал Сэйтан, пока Деймон и Люцивар смотрели друг на друга. Увидев сонное выражение в глазах своего сына, Повелитель ощутил, как по спине вдоль позвоночника словно медленно скользнул кусок льда.
— Я не думаю, что Леди полностью отдает себе отчет о последствиях своего приказа, — осторожно произнес Люцивар.
— О, — промурлыкал Деймон. — Я полагаю, она представляет их лучше, чем кто бы то ни было. Просто ты с ней не согласен. Но это недостаточно веская причина не повиноваться ее приказам.
— Учитывая то, что ты делал при других дворах, тебя самого нельзя назвать образцом покорности, — с жаром произнес Люцивар.
— Это несущественно. Речь идет сейчас о тебе и этом дворе. И я говорю тебе, Яслана, ты не расстроишь ее открытым вызовом или проявлением неповиновения. Если же ты это сделаешь… — Деймон только улыбнулся, оборвав фразу.
Люцивар содрогнулся.
После того как Деймон скользящей походкой вышел из комнаты, Сэйтан глухо спросил:
— Он блефует? — Повелителю Ада стало очень не по себе, когда Люцивар, не отвечая, тупо уставился на стол. — Люцивар?
— Садист никогда не блефует, — хрипло отозвался тот. — Он в этом не нуждается.
С этими словами эйрианец тоже вышел из комнаты.
— Похоже, обсуждать больше нечего, — заключил Сэйтан, поднимаясь из-за стола.
Быстрый взгляд заставил Андульвара, Протвара и Мефиса последовать примеру Повелителя.
Пропустив троих мужчин вперед, Верховный Жрец Песочных Часов почти закрыл за собой дверь, когда Аарон произнес:
— А что мы действительно знаем о Деймоне Сади?
Повелитель бесшумно притворил дверь. Повернувшись к другим мужчинам, он прочел тот же вопрос в их глазах — и уже не был так уверен в том, что знает ответ.
— Что мы действительно знаем о Деймоне Сади? — спросил Аарон.
Карла позволила чужим сомнениям и высказываниям превратиться в сплошной гул бессмысленных звуков и погрузилась в размышления.
Что они действительно знали о Деймоне Сади?
Он — Верховный Князь, носящий Черный Камень, является Черной Вдовой от природы. Взрывоопасный, красивый мужчина.
Он был зеркалом Повелителя, но не идеальным его отражением.
Он был человеком, который большую часть своей жизни провел прикованным так или иначе к Доротее Са-Дьябло, врагу Кэйлеера.
Он был мужчиной, который слишком хорошо понимал женщин. Не в силах выносить жалость, постоянно мелькавшую во взглядах прислуги, помогавшей ей в течение первых дней после исцеления, Карла категорически отказалась от их услуг, заявив, что больше не нуждается в их помощи. С помощью Ремесла она ухитрялась раздеться и поместить собственное тело в ванну, но не была способна как следует вымыться, особенно если учесть, что из-за реакции на яды ее кожа ужасно шелушилась. Однажды вечером явился Деймон, чтобы помочь ей. Карла рявкала на него, рычала, велела убираться вон. Однако его ответ, прозвучавший предельно мягким и бархатистым голосом и заставивший на несколько секунд озадаченно замолчать, переваривая сказанное, был изысканно непристойным, построенным с редкой изобретательностью. Карла оказалась в ванне, а мужские руки осторожно терли ей спину, прежде чем она вновь обрела способность связно мыслить. Его прикосновение не было безразличным, однако не было в нем и намека на сексуальность. Но, несмотря на это, когда Деймон своими чуткими длинными пальцами начал осторожно мыть ей голову, Карлу омыла волна чувственного наслаждения, подобного которому она никогда в жизни не испытывала.
Поэтому ей было ясно, отчего так все забеспокоились. Женщина могла быстро привыкнуть к его прикосновениям и была бы согласна на очень многое, лишь бы неожиданно не лишиться их. И Джанелль действительно вела себя очень странно с первого же нападения. Но Карла вовсе не считала, что это
