кожа…
Скривив губы в холодной, жестокой улыбке, Садист отпустил Деймонара и Мэриан. Малыш звучно ударился о землю и закричал. Мэриан приземлилась на обрубки ног и упала. Когда она рухнула на землю, обожженная кожа треснула, и…
Это не кровь, отчетливо поняла Сюрреаль, глядя на женщину с нездоровым, тупым интересом. Из трещин брызнул мясной сок.
Садист не просто обжег их. Он их
— Люцивар… — хрипло прошептала Мэриан, пытаясь подползти к мужу. — Люцивар…
Тот страшно закричал, но его вопль перетек в эйрианский боевой клич. Цепи лопнули, когда он рванулся прочь от столба, бросившись прямо на Деймона. Он миновал половину разделявшего их расстояния, когда сильный ментальный удар сбил его с ног, заставив откатиться обратно. Эйрианец опять вскочил на ноги и помчался к брату — и снова упал. И снова. И снова.
Наконец, не в силах подняться, Люцивар пополз к Деймону, оскалив зубы. В его глазах плескалась ненависть.
Сади склонился, схватил Деймонара за руку и оторвал ее с той же легкостью, с какой поднимают барабанную палочку.
Это заставило Люцивара снова вскочить на ноги. Бросившись вперед, он врезался в Черный щит и упал на колени.
Деймон наблюдал за ним, продолжая улыбаться.
Люцивар действительно пытался пробиться сквозь щит, приложил все свои силы, чтобы разрушить его, проскрести брешь, бился о него — и в конце концов просто сполз по непреодолимой преграде, рыдая.
— Деймон, — молил он. — Деймон, будь милосерден!
— Ты хочешь милосердия? — с вкрадчивой мягкостью уточнил Деймон. С быстротой хищного кота он наступил на голову Деймонара.
Череп раскололся, как яичная скорлупа.
Деймон метнулся к Мэриан, которая по-прежнему пыталась что-то шептать, подползая к мужу. Даже сквозь крики Люцивара, исполненные муки, они расслышали хруст костей, когда Садист наступил ей на шею.
Используя руку Деймонара вместо указки, Деймон изящно взмахнул ею в сторону двух тел, все время наблюдая за Люциваром и странно улыбаясь.
— Они оба еще достаточно сильны, чтобы превратиться в мертвых демонов, — любезно произнес он. — Сомневаюсь, правда, что сопляк сможет что-то вспомнить… но последние мысли твоей жены были о тебе. Как ты полагаешь, Заноза, будет ли она по-прежнему думать о тебе с любовью, зная, что только ты был причиной всего этого?
— Покончи с этим, — взмолился Люцивар. — Отпусти их.
— За все надо платить, Заноза. Заплатишь — я их отпущу.
— Чего ты хочешь от меня? — надломленно прохрипел эйрианец. — Скажи, чего ты хочешь.
Улыбка Деймона снова изменилась — в ней появилась отчетливая, холодная жестокость.
— Докажи, что можешь быть хорошим мальчиком. Ползи обратно к столбу.
Люцивар пополз.
Два охранника, стоявшие за пределами освещенной территории лагеря, подошли к Люцивару и помогли ему подняться на ноги, пока двое других заменяли разорванные цепи.
Они обращались с ним очень бережно, приковывая к столбу.
Люцивар поднял на Деймона глаза, переполненные горем:
— Удовлетворен?
— Вполне, — произнес Деймон с обманчивой мягкостью. — Теперь я удовлетворен.
Сюрреаль ощутила отблеск темной силы. Один, потом второй. Она потянулась к Мэриан, боясь больше всего на свете, что неожиданно ощутит отклик на свое ментальное прикосновение. Но там ничего не было. Никого не осталось.
Только теперь Сюрреаль наконец осознала, что плачет. Она плакала все это время.
Выбросив руку Деймонара, Сади взял платок и тщательно вытер жир с руки. Затем, подойдя к Сюрреаль, тем же платком он смахнул слезы с ее лица.
Ее чуть не вывернуло прямо на мерзавца.
— Не трать свои слезы на них, маленькая ведьма, — тихо произнес Сади. — Ты следующая.
Она наблюдала за тем, как Садист уходит прочь, снова растворяясь во тьме.
«Может, я и следующая, но я-то без боя не сдамся, — мрачно подумала Сюрреаль. — Мне, разумеется, тебя все равно не победить, но клянусь всем, что я есть, — я без боя не сдамся».
Сэйтан закрыл глаза, не в силах вынести вида двух искалеченных тел, лежащих в нескольких футах от него.
«Я знал, что он опасен, — признался он себе, — но не знал, что в нем есть
Едва вернувшись в хижину Гекаты, Доротея упала без сил в ближайшее к ней кресло. Она не раз делала страшные, жестокие вещи, но такое…
Она содрогнулась.
Геката оперлась руками о стол.
— Ну как, ты по-прежнему считаешь, что он сдастся, стоит нам пригрозить Люцивару? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Нет, — прерывисто дыша, ответила Доротея. — Теперь я не могу сказать, на что он способен.
Много веков Кровь в Террилле звала его Садистом. Теперь она наконец поняла почему.
Карла наблюдала за тем, как Терса строит странное сооружение из коричневых деревянных блоков. Она была благодарна женщине уже за одно ее присутствие здесь и знала, что Габриэль испытывает те же чувства.
Джанелль исчезла через некоторое время после разговора с ними. Они, в свою очередь, побеседовали с остальным ковеном, сказав им только одно: мальчиков необходимо любой ценой удержать в Цитадели еще на несколько дней. Они никому больше не упомянули о том, что Ведьма сама объявит войну Терриллю — в одиночестве. Они поняли этот так и невысказанный приказ, как только Джанелль наконец показала им истинный облик мечты, жившей под человеческой плотью.
Поэтому ковен, безрадостный, но наконец-то единый, согнал мальчиков в кучу, прежде чем те успели сбежать с привязи. Это было нелегко, и враждебность мужчин возросла — они расценивали подобное поведение девушек как предательство. Карла невольно задумалась, продолжат ли свое существование браки, заключенные между некоторыми членами Первого Круга. Некоторые из них могли бы разрушиться прямо здесь и сейчас, если бы не появилась Терса и не выбранила мальчиков за недостаток любезности и обходительности. Поскольку у них не было ни малейшего намерения огрызаться на нее, бунт прекратился.
Почти целые сутки вынужденного соседства не сняли повисшее напряжение, однако это был единственный способ убедиться в том, что мужчины не улизнут из крепости. Даже по стандартам Цитадели гостиная, которую ковен выбрал в качестве места принудительного заключения, оказалась большой комнатой, с невысокими перегородками, несколькими мебельными ансамблями и мягкими коврами — и вместе с тем все равно была слишком маленькой. Девушки, принадлежащие к ковену, предпочитали лишний раз не вставать с диванов и кресел, чтобы не нарваться на очередной рык раздраженного мужчины. А мальчики, в свою очередь, предпочитали держаться своей компанией, бормоча что-то вполголоса, разумеется, пока один из них не принимался метаться по комнате.
— Сколько еще дней нам придется провести вот так? — пробормотала Карла себе под нос.
