этот мир.
— А я и не спорю, — проворчал Сергей. — И сколько, по-вашему, жизней мы уже прожили?
— Не важно! — занервничал Вениамин. — Главным открытием я считаю то, что душа предстает перед нами грандиозной базой данных, и объем ее во много раз больше объема человеческого мозга.
— Я согласен, что ЭТА моя жизнь не единственная в череде перерождений…
— И не последняя! Это принципиально!
— Пусть не последняя, но мне дорога именно ЭТА. Я не тороплюсь в СЛЕДУЮЩУЮ! Мне только сорок семь, я многого не успел в этой жизни и хотел бы вернуться, чего бы мне это не стоило!
— Мы не властны над судьбою, — сделав театральный жест, продекламировал Вениамин. — Благодарите Бога уже за эти сорок семь, что были вам отпущены на земле. Богу виднее.
— Это несправедливо.
— А вот роптать вам не советую.
— Вам хорошо говорить: ваша супруга с вами.
— Не совсем. Она почему-то поторопилась, и мне придется ее догонять. И если Аменемоп вслед за женой стремился попасть на суд Осириса, то ваш покорный слуга мечтает предстать пред светлые очи Господни. Надеюсь, нам по пути? Здесь вы все равно ничего не добьетесь. Мольбы, крики, плач, — все это не более чем сотрясение воздуха. Идемте к Престолу. Там, по крайней мере, хоть что-нибудь прояснится. Смотрите, вот и бабочки зовут нас туда же…
— По-моему, нас ждут сейчас Аид и Персефона…
В просторной галерее с высокими сводами гулко раздавались звуки шагов. Изредка слышался всплеск, издалека доносились стоны и вздохи. Вениамин шел впереди и освещал дорогу смоляным факелом. Колеблющийся свет выхватывал из темноты то сталагмитовую колонну, то шершавую стену, испещренную непонятными знаками.
— Ну, вот здесь он и сидел, — сообщил Вениамин, показывая на ржавые обломки не то кандалов, не то ошейников. — Мы на верном пути.
— Кто сидел? — не понял Сергей.
— Цербер, конечно. Страж Аида.
— Куда ж он девался?
— Да пес его знает? Может, сдох?
— Шутить изволите?
Они замолчали, услышав шум воды и одновременно заметив слабое сияние впереди. Свет шел из глубокого колодца, расширявшегося книзу. Сергей и Вениамин по очереди заглянули в него: под ними на невообразимой глубине бесновался и ревел мутный поток светящейся воды.
— Одна из рек Аида, — высказал предположение Вениамин. — Возможно, исток Ахеронта.
— Чересчур глубоко, — не согласился Сергей. — Скорее уж это — Флегетон — река кипящей крови.
— Это вы из Данте?
— А вы из мифологии?
Лебедянский усмехнулся.
— Идемте дальше.
— А знаете, все эти миры и наши с вами в них путешествия здорово смахивают на аркаду — многоуровневую компьютерную игру.
— Да, похоже. Мы переходим с уровня на уровень, минуем ловушки, преодолеваем препятствия, набираем очки… Но ведь любая игра, рано или поздно, кончается.
— Значит, надо успеть набрать побольше очков, пока нам не объявили «гейм овер».
— И как вы надеетесь ими распорядиться?
— Однозначно: мне надо выйти отсюда живым.
— Тогда вот вам совет: не пейте воды из Леты.
…Скоро они вышли к спокойной широкой реке, что несла свои воды под низко нависшим известняковым потолком.
— Ахеронт! — торжественно изрек Вениамин.
— Очень похоже на описание подземного моря у Жюля Верна, — заметил Сергей. — В его «Путешествии к центру Земли».
— А вы знаете, почему? — хитро прищурился Вениамин. — Я обнаружил — эвристически — главную закономерность этого мира: он псевдореален, соткан из наших с вами представлений об устройстве реального мира. Используя накопленную за время жизни информацию, человеческий мозг способен моделировать любые объекты материального мира. Более того, позволю себе заявить, что два наших с вами мозга работают в унисон и создают достаточно сложную, комбинированную псевдореальность.
— Вы считаете, что все, что мы видим вокруг, — плод нашего совместного воображения?! Но какая связь между моим и вашим сознанием?
— Я не готов ответить на этот вопрос. Но смею предположить, что все нами задуманное, воображаемое, стоит только нам захотеть, тотчас обретает цвет, форму, запах… Стоит мне, к примеру, представить себе образ Харона, как тот просто обязан немедленно явиться нам во плоти.
— Что же мы увидим в мире, о котором не имеем ни малейшего представления?
— А ничего. Мы просто не сможем его вообразить.
— По-вашему, бытие определяет сознание, а небытие — подсознание?..
Вениамин не успел ответить.
— А-а-а, некронавты пожаловали, — раздался вдруг позади скрипучий старческий голос. Сергей и Вениамин разом оглянулись. У причала качалась на волнах утлая лодка, а в ней, опираясь на весло, стоял угрюмый обрюзгший старик — перевозчик душ умерших Харон.
— Ну вот! Что я вам говорил! — обрадовался его появлению Вениамин.
— А почему, собственно, «некронавты»? — обиделся Сергей.
— Как же иначе вас называть?! — пожал плечами Харон. — Нормальный мертвец лишь тот, кто упокоился в земле, а вы оба еще наполовину живые, вдобавок, сдается мне, один из вас так и не умрет сегодня.
— Кто именно? — живо отреагировал Сергей, чем очень насмешил старика.
— Ха! Кто! Спроси Аида, он знает.
— Так перевезите нас на тот берег, — подал голос Вениамин.
— Ничего не выйдет, — отмахнулся Харон. — Нормальный покойник обязан заплатить за переправу. Для того ему под язык и суют медный обол. А у вас под языками пусто, не так ли?
— Значит, не повезете?
— Я сказал.
— Ладно, это поправимо. Насколько я помню, Геракла и Тесея вы перевезли потому, что они угрожали расправиться с вами, а Эней предъявил вам золотую ветвь из рощи Персефоны. И все эти герои путешествовали по Аиду еще при жизни.
— Все верно, но, во-первых, вы не Тесей и не Геракл, а во-вторых, где ваша золотая ветвь?
— Пара пустяков, — улыбнулся Вениамин. — Сейчас я воображу ее точно так, как вообразил вас, — он отвел правую руку назад и немного в сторону и, не глядя, выхватил из воздуха золотую веточку оливы. Харон даже крякнул от удовольствия.
— Давненько я таких чудес не видал! — хохотнул он. — Приятно иметь дело с кудесником. Прошу в лодку. Отвезу теперь, куда вашим душенькам угодно.
Говоря так, Харон имел в виду двух бабочек-астралов, вьющихся над головами некронавтов. Траурница и перламутровка продолжали указывать странникам путь.
— Скажите, Харон, — начал Вениамин, когда лодка отошла от берега. — А вы не перевозили на тот берег даму? Ей за сорок, хороша собой, немного полна…
— Взбалмошна, — добавил Харон. — Перевозил… Тоже странствует без гроша за душой.
— У нее еще такие вьющиеся волосы, каштановые.
— Говорю же, перевозил, — нахмурился Харон.
— А вы не могли ошибиться, перепутать?
