– Это справедливо, и я сочту за счастье предводительствовать вами.
– Принц Кондэ опять нарушил мирный трактат, подписанный им в Гавре при освобождении из тюрьмы, – сказал молодой человек в одежде мастерового. Мастеровым был знакомый нам Ренэ.
– Остановитесь, господа! Принц Кондэ верный подданный, не против короля он дерется, а против кардинала Мазарини, который, несмотря на изгнание, никогда еще не был так могуществен во Франции.
– Правда! правда! – зазвучали другие голоса.
– Скажите прямо, герцог де-Бофор, вы друг или недруг принца Кондэ? – допрашивал Ренэ с настойчивостью, удивившей Бофора. Он старался разгадать причину настойчивости по выражению лица говорившего – лица будто бы знакомого.
– Господа, разве вы не слышите, как стучат в дверь? Отворите же, – сказал он.
– Отвечайте, отвечайте на вопрос! – закричали несколько голосов запальчиво.
– Я буду отвечать перед всеми, расступитесь!
Движением руки он раздвинул граждан, преграждавших ему дорогу к двери, сам отворил обе ее половинки. Народный поток ворвался в залу, с громкими криками мигом разлился по всему пространству:
– Бофор! Бофор! Где герцог де-Бофор?
– Я здесь, друзья мои! – отвечал принц, становясь на кресло, чтобы удовлетворить желание громадной толпы, наполнившей залу.
Люди, прежде допрашивавшие Бофора, вынуждены были замолчать, принц напрасно искал их глазами среди теснившихся вокруг него голов.
– Да здравствует принц! – кричали в толпе. – Он должен командовать у нас, или все пропало!
– Друзья мои, прошу вас, замолчите и выслушайте меня.
Все смолкло.
– Я считаю долгом напомнить вам о необходимости уважать государственные законы и не предаваться необузданности. Отныне король совершеннолетний, вся власть в его руках, лишать его хотя бы частицы власти – значит быть повинным в мятеже.
– А как же Мазарини?
– Он далеко от Парижа, вне Франции. Парламент соглашается издать эдикт на вечную ссылку его из Франции.
– Ура! Ура!
– Изгнание Мазарини для вас, как и для всех, имеет одно значение: не будет обременительных налогов.
– А если парламент не издаст этого эдикта?
– Я буду ходатайствовать о том именем короля.
– Хорошо! Хорошо! Да здравствует герцог де-Бофор! Он будет у нас министром! Он понимает нас! Он знает, что нам надо! Зачем нам другие? Он призовет к нам принца Кондэ и сделает его коннетаблем.
Толпа шумно рукоплескала при выражении общих желаний.
– Парижане, – сказал Бофор, – если я вмешиваюсь в ваши дела, так это потому, что я люблю вас, но есть еще один предмет, который я тоже очень люблю: это мое спокойствие. Ну, а сделают меня министром, тогда спокойствие прости, прощай! И я вынужден буду заниматься делами, которые мне совсем не по вкусу.
– Что за скромность!
– Нет, я не скромничаю, а только говорю правду прямо и бесцеремонно, вот и все тут. Всю мою жизнь до настоящего дня я доказываю это. Поверьте же мне, что вы окажете мне большую услугу и докажете искреннюю любовь ко мне, если все вы мирно разойдетесь по домам, выпустите меня: видите ли, меня ждут друзья играть в же-де-пом.
Громкий смех покрыл эту забавную выходку.
– Бофор, будь нашим господином! – закричали женские голоса.
– Боже мой! Мне быть чьим-нибудь господином? Что это вы выдумали! Ну какой же я буду господин, когда я если не раб, то все же верноподданный.
– Вам принадлежит наша любовь и преданность. Мы за вами в огонь и воду! Мы разрушим все, что вы прикажете разрушить! – кричали самые запальчивые.
– Сокрушать и разрушать – легко, а кому придется восстанавливать?
– Вам! Герцогу де-Бофору!
– Как бы не так! Король останется всегда королем.
– Нет! Нет! Да здравствует протектор Бофор!
При этих криках Бофор поспешно сошел с кресла.
– Вон отсюда! Уходите, безумцы и бунтовщики! Я не хочу слушать вас!
– Скажите лучше правду: груша еще не созрела? – закричал кто-то в толпе.
– В этот час королевская армия, вероятно, потерпела поражение от принца Кондэ. Из хорошего источника дошли до меня слухи, что через пять минут курьер явится с таким донесением к королю.
– Мы хотим знать эти известия! Сообщите их нам!
– Ступайте сами за ними, друзья мои, и потом возвращайтесь сообщить их мне, я буду ждать вас здесь.
– Доброе дело! А если слухи верные, что вы будете делать?
– Все, что вы хотите.
– Да здравствует Бофор! Да здравствует друг наш, король наш! – восклицала воспламенившаяся толпа, быстро направляясь к выходу.
Один человек остался и пристально смотрел на Бофора, спокойно усевшегося в кресло.
– Герцог де-Бофор, – сказал он, – вы стоите на краю измены.
– А! Я узнаю вас, вы кузен и жених бедной Маргариты.
– Да, – отвечал Ренэ с яростью.
– Уж не по этой ли причине вы сделались моим врагом? Ведь в народе мало друзей у кардинала Мазарини.
– Я с народом против Мазарини, но я с Мазарини против вас.
– В добрый час, мой благородный друг! Я люблю, когда со мною говорят без обиняков, напрямик. Но предупреждаю вас, вы вступили на ложный путь, и я докажу вам это.
– Когда же?
– Сегодня вечером, в доме Мансо.
Ренэ не отвечал, но почувствовал, что уверенность поколебалась под влиянием величественного спокойствия его врага. С настойчивой недоверчивостью он долго смотрел на него, потом отвернулся и ушел.
В эту минуту явилась герцогиня де-Монпансье, за ней Ле-Мофф.
– Как! Ваше высочество! – воскликнул Бофор, удивившись, – зачем вы здесь?
– Мне надо сказать вам несколько слов, – сказала она.
Герцог поклонился ей почтительно и сурово взглянул на бандита.
– Не прогоняйте его, – возразила принцесса, угадав его мысли, – он понадобится вам через несколько минут.
– Нас сорок человек на площади, скажите слово, и мы одним махом разметем этот народный сор, – сказал Ле-Мофф, спокойно прислонившись к стене.
– Франсуа, – прошептала принцесса, – надо бежать, не теряя ни минуты, королева приказала вас арестовать.
– Меня! Меня арестовать!
– Маркиз де-Жарзэ собрал уже свою команду и, может быть, направляется к ратуше, не найдя вас дома.
– Он никогда не посмеет.
– Маркиз сделался теперь вашим другом, но он честно и верно исполняет свой долг. Приказание королевы будет им выполнено.
