– Сомнительно, право, – усмехнулась она.
– Как досадно. А я-то надеялась, что неудача в любви поможет становлению характера Дюрана.
Потом они поговорили о всякой всячине, пока Эрмина наконец не поднялась, чтобы уйти. Элен проводила ее до конца лестницы и через двор, к решетчатым воротам. Там, в тени сводчатого проезда, актриса остановилась.
– Наша труппа съехала из меблированных комнат, где мы жили, и переехала к вдове, поближе к сцене в саду, мы там репетируем. Ты непременно должна приехать к нам, когда у тебя выдастся свободное время, – предложила актриса.
– А вдова не станет возражать?
– Нет-нет, она обожает посетителей. – Эрмина подробно рассказала Элен, как к ним добраться, заставив повторить адрес. Вдруг дверь маленькой комнаты, которая была вроде лаборатории или мастерской, распахнулась, и Дивота появилась на пороге.
– У меня получилось, chere! – возбужденно закричала она, увидев Элен. – Теперь все правильно.
– Ты закончила без меня? – Элен не могла скрыть своего разочарования.
– Я наконец поняла, чего не хватает. Ты только понюхай... – проговорила Дивота, протягивая Элен кусочек ткани. И только в эту минуту она увидела актрису. – Мадемуазель Эрмина, я вас не заметила. Мои глаза... здесь такой яркий свет, а я только из рабочей комнаты...
– Доброе утро, Дивота, – непринужденно откликнулась Эрмина. – Только не говорите мне, что вы сделали еще один пузырек своих знаменитых духов!
Дивота неопределенно кивнула.
– Как же это восхитительно создавать новые ароматы... – Эрмина не могла оторвать взгляд от синей бутылочки в руках Элен. Через мгновение Элен вынула притертую пробку и понюхала только что созданные новые духи.
– Ну? – спросила актриса.
– Ну? – задала свой нетерпеливый вопрос Дивота.
Улыбаясь, Элен медленно перевела глаза с одной женщины на другую.
– Превосходно! – радостно ответила она.
– Ты не позволишь мне разок понюхать? – попросила Эрмина. – Не могу дождаться, чтобы сравнить благоухание новых духов с неповторимым благовонием твоих духов.
Элен не хотелось отдавать актрисе свой первый пузырек. Это был триумф созидания, ощущение новизны и подтверждение правильности их с Дивотой расчетов. Она с неохотой передала пузырек с образцом духов актрисе.
– Восхитительно! – блаженно вздохнула Эрмина. – Это дыхание рая, ни больше ни меньше. Этот маленький пузырек, я надеюсь, не все, что вы сделали, ответь, умоляю. Мне он очень нужен. Я должна иметь такие духи, ты мне обещала, помнишь?
Да, Элен давала обещание. Ничего не поделаешь, слово надо держать. Элен через силу улыбнулась:
– Конечно, возьми эту, самую первую нашу бутылочку. Она твоя, как мы и договаривались, тем более что ты дала духам отличное название. Думаю, мы назовет их чуть проще – «Парадиз»[28].
Дивота сделала едва заметный жест в сторону Эрмины, словно хотела отобрать у неепузырек, но тут же отдернула руку. Ее жест не заметили, так как Эрмина тут же со словами благодарности бросилась на шею к Элен. Когда актриса ушла, забрав с собой духи, Элен огляделась. Дивоты тоже не было видно, она ушла, не попрощавшись с Эрминой, обратно в мастерскую.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Элен окружало невидимое облако ароматов, напоминая о благоухании ночей в тропиках, когда бледные от лунного света цветы источают свои неповторимые запахи, о теплых бризах, пропитанных пряностями, об обласканных дневным солнцем песчаных пляжах и накатывающихся на них бирюзовых волнах, о пальмах с их гибкими ветвями и о влажных зарослях папоротников. Забыв о неосязаемом облаке, которое она сама создала, Элен тщательно отмеряла мельчайшие дозы ароматного вещества и разливала их по крошечным бутылочкам с зелеными и бледно-лиловыми ленточками вокруг горлышка. Каждую из них она плотно закупоривала притертой пробкой и отставляла в сторонку.
Райан стоял в дверном проеме, опираясь плечом о косяк, и наблюдал за священнодействиями Элен. Ее волосы в тускло освещенной отсветами предзакатного солнца комнатке отливали золотом, а лицо было почти суровым, но складочки вокруг рта оставались нежными и мягкими от удовольствия, которое она получала от своей работы. Быстрые и ловкие движения говорили о сноровке и опыте, пальцы проворно сновали между маленькими бутылочками.
Как обычно по утрам, Райан уходил по своим делам. Но его мысли постоянно, а порой и в самые неподходящие моменты возвращались к Элен, остававшейся в его доме. Он занимался с ней любовью каждую ночь, держа ее в своих объятиях, пока она не засыпала; сидел напротив нее за столом, и она занимала место хозяйки; на прощание целовал ее, уходя из дому. И все же она избегала его.
Элен искушала его, а он становился от этого подавленным, меланхоличным и чувствовал себя обманутым. Райан с большим трудом удерживался, чтобы не возвращаться домой по нескольку раз в день, и только затем, чтобы убедиться, что она все еще там. Образ Элен постоянно присутствовал в его сознании, и ему не хотелось с ним расставаться, так же как и с запахом ее духов, остававшихся на его теле и уже пропитавших все уголки его дома. Его жизнь была насквозь пронизана ее присутствием, хотя сама Элен едва ли ощущала его существование, за исключением тех случаев, когда оказывалась в его объятиях. Это становилось непереносимым. Вот и сейчас она могла продолжать работать, не обращая внимания на его присутствие.
Райан наконец оторвался от косяка двери и вошел в комнату. Подходя к Элен сзади, он обнял ее за талию и притянул к себе.
