Она съежилась от страха. Пустая бутылочка выпала у нее из рук и со стуком упала на столешницу прилавка. Элен резко повернулась к нему и отступила на шаг.
– Что ты здесь делаешь? – проговорилаона сдавленным полушепотом, а лицо и шея ее покрылись яркими пятнами от волнения.
– Я живу здесь, как ты знаешь.
– Но ты же ушел...
– Я вернулся, главным образом, из-за того, что Бенедикт намекнул мне, что этим утром я могу увидеть кое-что интересное.
– Бенедикт... – произнесла она опустошенно.
– Тебе придется простить моего слугу. В его обязанности входит наблюдение за моим имуществом. – Райан подбоченился и обвел рукой пузырьки, стоявшие на прилавке позади нее. – Ты же не собиралась держать все это в тайне от меня? Одного только этого запаха достаточно, чтобы выдать себя с головой, – с иронией в голосе произнес Райан.
«Конечно, ему не требовались намеки Бенедикта», – подумала Элен. Ее ежедневное стремление поскорее от него отделаться и ее постоянная озабоченность и рассеянность в последнее время могли только усиливать подозрения Райана.
– Мы работали час или два в день при открытых окнах и дверях. – Она гордо и вызывающе подняла подборок. – И твоей кладовке не нанесли никакого ущерба.
– А я никогда и не думал, что ты могла бы это сделать. – Он слегка нахмурил брови, видя, что она пытается защититься от него. – Меня заботит лишь одно – почему тебе вдруг понадобилось все это делать тайком.
– Чтобы избежать подобных сцен, когда хозяин дома высказывает свое неудовольствие тем, что какая- то женщина позволила себе заниматься своим делом. Почему я должна бегать к тебе за разрешением по всякому поводу? Чтобы ты, отказывая мне, получал удовольствие?
Несправедливость Элен, нежелание правильно понять его вызвали у. Райана прилив настоящего гнева.
– Дело же не в том, что меня беспокоит дело, которым ты здесь занимаешься! Занимайся чем хочешь, хоть целые дни проводи здесь, барахтаясь в духах. Я, между прочим, сам предлагал тебе это, если только ты не забыла. Но хотелось бы, чтобы ты доверяла мне и заранее обсуждала со мной такие вещи.
– Барахтаться? Для тебя это игрушки, как ты сам говорил об этом в первый раз. Ты же не воспринимаешь мое занятие всерьез. – Она метнула на него испепеляющий взгляд – разгневанный золотой ангел в полутьме комнаты.
– Не надо говорить за меня. У тебя нет ни малейшего представления о том, что я думаю, чего хочу или что буду делать.
– Очень любезный разговор. Но уверена, что ты не позволил бы мне этим заниматься, точно так же как отец запрещал мне почти все, и только для того, чтобы показать свою власть надо мной.
– Я не твой отец. И мне не надо что-либо показывать!
Убежденность, с какой он говорил, заставила Элен замолчать. Она пристально смотрела на него, на темные тени под глазами, на мрачное выражение его лица. Прежде чем Элен успела что-либо сказать, он заговорил снова:
– Ты можешь делать все, что захочешь, здесь или где-нибудь еще, но даже не пытайся дурачить меня снова. Этого я не потерплю.
– Ты... ты и в самом деле не против этого? – спросила она неуверенно, обводя рукой комнату, словно все еще не верила в серьезность его слов.
– С чего бы мне возражать? Я этой комнатой не пользуюсь.
– Но она может понадобиться тебе потом. – Он сдержался и посмотрел на нее с недоуменно- мрачноватым видом.
– Так нужна она тебе или нет? – спросил Райан.
– Да, нужна!
– Тогда и бери ее себе.
Она совершенно не знала Райана, подумала Элен. Одной из причин этого была его замкнутость, а другой – ее желание во что бы то ни стало добиться независимости и получить возможность самой себя обеспечить и защитить. Если она не позволит никому сближаться с ней, то и не придется испытывать боль при расставании. К тому же ее мучила вина за то, что использовала свои ароматы против него. И это мешало установить более доверительные отношения с ним.
Если уж Райан так разъярился оттого, что она скрыла от него, что работает в этой кладовой, то что он почувствует, когда узнает правду об этих духах?
Элен гордо подняла голову, чтобы смело встретить его взгляд.
– Очень жаль, но я подумала хорошенько и решила, что мне лучше отказаться от нее. И к тому же лучше, если я вообще покину твой дом.
– Нет. – Он сказал это нарочито грубым голосом и схватил ее за руки. – Я не позволю тебе уйти!
– Ты не посмеешь удерживать меня против моей воли.
– Попробуй... – В хватке его рук чувствовалась едва сдерживаемая сила.
Но она и не пыталась освободить и вырвать руки.
– И ты дашь наконец мне возможность доказать мою силу?
