— Ну что ты, Чарльз, это т-такая ерунда, — радостно возразил он.
— Я обязательно расскажу вам, как все было. Только это не очень увлекательная история, — сказал Чарльз в своей обычной манере. — Социальный реализм — скучнейшая вещь на свете, мои дорогие… Хелло! Это же Эдгар! Нисколько не постарел.
Чарльз был единственным во всем министерстве, кто называл мистера Биллсона по имени.
Эдгар Биллсон прошествовал через комнату, осторожно лавируя между фотографиями, все еще устилавшими пол. Приблизившись к Чарльзу, он оторвал наконец глаза от пола, кашлянул, протянул большую белую руку и сказал:
— Очень рад видеть вас снова, майор. Позвольте выразить вам восхищение и поздравить с выдающимся подвигом. Кхм… Сколько же народу собралось, чтобы повидать вас! — добавил он несколько осуждающе, как будто сейчас лишь сообразил, что казначейство может и не одобрить затрат рабочего времени на этот светский прием.
— Да, совершенно восхитительно, правда? Был бы со мной мой фотоаппарат! Что за прелестный, что за непринужденный групповой снимок получился бы! Я мог бы сгруппировать вас… так, посмотрим, да-да… как на фотографиях викторианских интеллектуальных пикников. Значит, так: персонажи разбросаны по склону холма. Один, мыслитель, застыл среди каменных глыб. Джентльмены растянулись во весь рост на мягком мху и с разных точек всматриваются в шествие всемирного прогресса. Леди энергично хлопочут у корзин, набитых снедью и томиками стихов. И… — Он в восторге захлопал в ладоши, когда с дальнего конца коридора донесся крик «Кофе!». — Вот вам и пикник! Прекрасный, питательный кофе!
Захватив поднос с чашками, Нита вышла из комнаты.
Меррион Сквайерс, хранивший до сих пор непривычное молчание («Либо быть в центре внимания, либо нигде», — подумал Найджел), громогласно задал вопрос:
— Ну а где же обещанный экспонат, от которого стынет кровь в жилах?
— В самом деле. Совсем позабыл. Я буквально в восторге, что вы разделяете мою страсть к сенсациям. — Майор Кеннингтон порылся в большом кармане мундира и вытащил моток шпагата, маникюрный набор, Библию, пакет ирисок, горсточку револьверных патронов и спичечный коробок. — Ага, вот он! — Открыв спичечный коробок, он вынул маленький, длиной с ноготь, цилиндрик, очень смахивающий на баллончик для газовой зажигалки. С величайшей осторожностью взяв цилиндрик большим и указательным пальцами, он показал его всем. — Идея в том, что эта штука в минуту опасности кладется за щеку, и если вас настигают вооруженные головорезы плутодемократий, достаточно пошевелить языком, раздавить баллончик зубами — и врата Валгаллы для вас открыты.
Маленькая группка людей в комнате переместилась к Чарльзу Кеннингтону и окружила его.
— Ты хочешь сказать, что капсула не растворяется? — спросил Джимми Лейк.
— Нет. И этим — отличается от наших. Но обращаться с ней нужно очень осторожно. Оболочка чертовски хрупкая. А содержимое!.. — Чарльз возвел глаза к небу.
— Что же это? Цианистый калий? — спросил Харкер Фортескью.
— Чистая синильная кислота, — ответил Кеннингтон.
— Вот это да! — воскликнул Харкер.
В этот момент вошла Нита с подносом, уставленным чашками с кофе, и группа снова рассыпалась. Джимми и Брайан Ингл бросились помогать Ните. Остальные передавали капсулу из рук в руки.
— Подходите, разбирайте кофе, — пригласила всех Нита. Поднос стоял теперь на директорском столе.
— Не наступите на фотографии! — взмолился Джимми. — Извините, мы должны были бы убрать их с полу. Нита, ты…
— Ни в коем случае, — вмешался Кеннингтон. — Никогда не могу отказать себе в удовольствии посмотреть на фотографий. Боже мой, какая прелесть! Для чего они?
Джимми Лейк ввел его в курс дела.
— Мы с Меррионом только что ссорились по поводу этих двух разворотов, — добавил он, кивнув с доброжелательной улыбкой в сторону подчиненного.
Меррион тоже кивнул, хотя и не столь охотно.
Компания незаметно переместилась в тот конец комнаты, где стоял большой стол Джимми. Некоторые держали чашки в руках, другие поставили их на стол рядом с собой.
— Погодите минуточку, вы должны взглянуть на обложки, предложенные Меррионом для этой серии. Одна из них просто первоклассная. — Директор, по-видимому, хотел загладить свою недавнюю грубость. Открыв ящик стола, он вынул эскизы. Затем двинулся через комнату к книжному шкафу слева от стола Ниты; по пути он взял девушку под локоть. — Пойдем, поможешь мне разместить их.
Они прислонили эскизы к корешкам книг. Джимми снова взял Ниту под руку и отодвинулся в сторону, чтобы все могли видеть эскизы.
— А теперь скажи, Чарльз, какая обложка тебе нравится больше всего? Мы с Харки из-за них буквально передрались.
Когда имелись альтернативные эскизы, директор обычно выслушивал разные суждения. Вместе с тем сотрудники знали, что, приглашая их, он уже сделал свой выбор и, если они хотят изменить его мнение, им нужно обосновать свою точку зрения во всеоружии красноречия и логики. Некоторое время все молча, с разных позиций, под разными углами зрения рассматривали эскизы. Наконец Чарльз Кеннингтон сказал:
— Думаю, эта. Со зверской рожей, которая выглядывает из зарослей бугенвиллии[9].
Директор посмотрел на своего заместителя и тихонько свистнул сквозь зубы. Очевидно, Чарльз попал в точку.
— Нет, — стоял на своем зам. — Это слишком книжно. — Он помолчал, придумывая слово пообиднее. — Слишком утонченно. Положите ее рядом с клегговскими обложками, и она пропадет.
— Харки смотрит на обложку как на рекламный плакат зубной пасты, — вмешался Меррион Сквайерс, разозленный упоминанием самого большого их конкурента по части дизайна.
— А я говорю, нужно сразу брать зрителя за горло, или все пропало, — не сдавался зам.
На столе Ниты зазвонил телефон. Она как раз отошла от Джимми, чтобы взять со стола свою чашку.
— Чертов телефон! — воскликнула она. — Которая тут моя?
— Вот эта, кажется? — Брайан Ингл показал на чашку, стоявшую к ней ближе всего.
— Нет, это мистера Лейка. Вот моя. — Она взяла чашку, подошла к своему столу и подняла трубку.
Джимми двинулся за ней со своей чашкой в руках. Усевшись на край стола и болтая длинными ногами, он свободной рукой показал на эскиз, выбранный заместителем:
— Посмотри хорошенько на этот эскиз, Харки. Успокойся, расслабься и просто посмотри на него. Очень жаль, что ты видишь лишь то, что на поверхности. Этот эскиз мертв от рождения, это выкидыш, дитя аборта. Я шесть лет пытаюсь объяснить тебе сущность визуального восприятия, а у тебя хватает духу говорить мне, что эта аляповатая пошлость — эскиз обложки. Ну, знаешь!.. — Джимми сделал глоток.
Заместитель скривил рот:
— Для обложек, рассчитанных на нашу публику, существует один принцип. Они должны быть однозначными и яркими. — И, весь собравшись для решающего удара, он ткнул пальцем в эскиз, которому отдал предпочтение директор. — Эскиз неплохой, не спорю… Для суперобложки каких-нибудь повестушек в духе Блумзбери[10]. Алиса Лейк фыркнула:
— Зверская морда, которая выглядывает из зарослей бугенвиллии? При чем тут Блумзбери?
— Твоя беда, Харкер, в том… — начал было Джимми Лейк, но не закончил фразу. Его прервал охвативший Ниту Принс приступ кашля. — Откашляйся, солнышко, откашляйся как следует, — сказал он, хлопая ее по спине.
Однако Нита так и не смогла откашляться. Кашель перешел в мучительное удушье, красивое лицо ее исказилось, глаза в отчаянии вылезли из орбит, руки стиснули горло, потом безжизненно упали. Все смотрели на нее, не веря своим глазам. Никто не успел и пошевелиться, как она упала на стол. Пузырек чернил перевернулся, забрызгав ее светлые волосы, и медленно скатился со стола.
