великомученицы», он устроил скандал и испытал немалое потрясение, когда Чарльз Кеннингтон с негодованием заявил ему:
— Но, мой дорогой, разве вы не христианин?
Годом позже Кеннингтон успешно прошел медкомиссию и вернулся на военную службу. Письма от него приходили с длительными интервалами, а однажды пришло известие, что его считают «пропавшим без вести и числят среди убитых»; это случилось, когда союзные войска форсировали Рейн. И вот теперь он неожиданно объявился, но его словам, после того, как ему удалось захватить Штульца, нацистского вождя номер три, за которым союзники охотились два месяца. Все в лучших английских традициях, все прекрасно, только Нита Принс, по-видимому, не очень рада, получив письмо от «покойника».
Открылась дверь.
— Что с вами? — спросил Меррион Сквайерс с явным неодобрением в голосе. — Опять задумались?
— Да, задумался, — ответил Найджел, снимая ноги со стула и пододвигая его посетителю. — Собственно, я думал о Чарльзе Кеннингтоне. И о вас.
— Очень мило с вашей стороны. В какой же связи? Я с ним никогда не встречался. Он работал здесь еще до меня.
— И тем не менее у вас много общего. Эксцентричность. Оригинальность. Полет фантазии в английском духе.
— Вы хотите сказать, что либо я — воплощение английского духа, либо у меня не все в порядке с головой… — сердито проворчат Меррион Сквайерс, сев верхом на стул и положив свою клоунскую голову на его спинку, словно мальчик, играющий в лошадки..
— Ну что вы! Вы просто восточный британец с артистическим темпераментом.
Такое, вдвойне оскорбительное, заявление на сей раз не вызвало у Сквайерса той реакции, на которую рассчитывал Найджел.
— Кстати, о темпераменте. Что происходит с Нашей Блондиночкой?
— Это вы мне объясните!
— Вы когда-нибудь видели, чтобы она так волновалась? Я не видел. Потому что она не из слабонервных. В любых обстоятельствах она остается невозмутимой, как огромная плотоядная орхидея, и лишь широко открывает рот, а вы все выстраиваетесь в очередь, чтобы туда впорхнуть.
— Не очень-то вы сильны в ботанике, я вижу.
— К черту ботанику! — отрезал Меррион. — Я разбираюсь в женщинах, смею вас уверить. Так вот, вчера мне нужно было зайти переговорить с Джимми, это было вечером. Подхожу к двери и слышу, Наша Блондиночка говорит: «Слишком поздно, ты просто не можешь отказаться. Все знают или догадываются об этом. Нечего прикидываться, что ты не влюблен в меня». В этот момент я открыл дверь. Директор и Наша Блондиночка, видимо, только-только закончили разговор. Джимми, должен отметить, выглядел достаточно спокойным. Он стоял у окна, сунув руки. в карманы. «Что вам, Меррион?» — спросил он, как обычно. Но Нита, — с удовольствием подчеркнул Сквайерс, — Нита была очень взбудоражена. Вся раскраснелась, руки дрожат… Ну, мы с Джимми заговорили о делах. А Нита принялась стучать на машинке. Хотите верьте, хотите нет, но, мой мальчик, она разорвала два листа, пока печатала. Вы слышали, чтобы эта девица когда-нибудь допускала ошибки? Я не слышал. Вот так.
— По-моему, ее немножко пугает возвращение Кеннингтона, — медленно проговорил Найджел. — Говорят, когда-то они были помолвлены.
Меррион Сквайерс щелкнул пальцами:
— Понятно… Я об этом не знал. Она боится, что Кеннингтон узнает про ее отношения с Джимми. Нот почему она сказала, что бесполезно притворяться, будто он в нее не влюблен. Кеннингтон ведь все равно об этом рано или поздно узнает. Конечно же, все дело в этом!
— А чего вы так радуетесь, позвольте вас спросить?
Меррион Сквайерс искоса бросил на него хитрый взгляд:
— Но это же так приятно — смотреть, как мнут лепесточки орхидеи. Лично я против нее ничего не имею. Только из любви к справедливости… Да, и это еще кое-что объясняет. Когда мы все обсудили, Джимми показал мне письмо Кеннингтона и сказал, что тот придет сегодня утром, даже пригласил меня в перерыв на кофе, если мне интересно с ним встретиться. По-видимому, там соберется пол-управления: всем хочется посмотреть на живого героя… А Наша Блондиночка вдруг подняла голову и говорит: вряд ли Кеннингтону понравится такая суета вокруг его персоны. И вообще она лично берет полдня отгула: у нее накопились всякие неотложные дела. Тут Джимми, вы же знаете, какой он делается любезный и обходительный, когда ему перечат… Словом, Джимми ей говорят, что не может ее отпустить, в полдень предстоит совещание, которое нужно стенографировать, и вообще, разве ей не интересно увидеть главный экспонат?
— Это еще что такое?
— Кеннингтон, кажется, принесет флакончик с ядом, который он отобрал у того наци. Наверное, чтобы пощекотать наше любопытство. Вы же видите, Кита ужасно боится, что Кеннингтон посмотрит на нее с Джимми и по лицам все поймет.
— Честное слово, у вас какая-то болезненная фантазия, — сказал Найджел. — К чему эти домыслы? Ните совершенно незачем впадать в панику. Кеннингтона ведь считали убитым. Так что она имела полное право сойтись…
— Э, вы безнадежны, Найджел. Дело в том, что Нита именно в панике, она места себе не находит. Подыщите другую, более правдоподобную версию…
Высказать другую версию Найджелу помешал стук в дверь. Меррион и Найджел скривились. Единственным, кто стучался, прежде чем войти в комнату, был Эдгар Биллсон.
Биллсон пересек комнату, как всегда не произнося ни слова, ставя ноги носками врозь и не отрывая глаз от пола, будто не мог позволить себе заметить Найджела, пока не приблизится к столу на должное расстояние. Подойдя, он наконец поднял глаза:
— Доброе утро, Стрейнджуэйз.
— Доброе утро.
— Вынужден обратиться к вам с жалобой. Но может быть, вы заняты? — Водянистые глаза Биллсона уставились куда-то между Найджелом и Меррионом.
— Нет-нет, я готов вас выслушать. Садитесь, пожалуйста. — Заметив, что посетитель оглядывает комнату, подчеркнуто не замечая стула, на котором все еще сидел верхом Меррион Сквайерс, Найджел кивком показал на стул мисс Финлей.
— Ваша помощница сегодня не работает?
— Она еще не пришла.
— Распускается персонал, — заметил Биллсон, устанавливая стул на приличествующее расстояние от стола и усаживаясь на него.
— Да, я об этом слышал, — вежливо ответил Найджел. — У вас в отделе тоже с этим проблемы?
— Напротив. Регистрационные листы показывают, что в фототеке дисциплина показательная.
— Счастлив слышать это.
— Я заметил, мисс Финлей вчера ушла без восьми минут пять.
— Вы хотите потребовать официального разбирательства?
— Нет. Э… то есть может быть. Но не сейчас. — Эдгар Биллсон подтянул накрахмаленные манжеты и покосился на Мерриона Сквайерса. Тот упорно не сводил с него глаз, глядя поверх спинки своего стула и напоминая скаковую лошадь, замершую на старте в ожидании колокола. — Я насчет ваших голубых бланков. Я откажусь с ними работать, если производственный отдел не перестанет заполнять их так небрежно.
— Может, вам лучше обсудить это с заместителем директора? Это его детище.
— Мистер Фортескью попросил меня поговорить с вами.
— В таком случае чем вы недовольны?
Эдгар Биллсон положил на стол пачку бланков и кашлянул.
— Цель розовых бланков…
— …привлечь мужской глаз. Очень понятно, — со свойственной ему непосредственностью вмешался Сквайерс.
