Когда пила дошла до метки посредине железной пластинки, со лба Славки лился пот, под носом темнели усы, а большой палец на правой руке саднило, из него текла кровь. Ну и ладно, пусть. Только бы папа не отобрал пилу. Отберёт и скажет: «Не умеешь ты ещё работать…»
Он не заметил, как к нему подошёл отец:
— Ну что, тяжеловата пила? Возьми вот эту. Может, ею удобнее работать? Ну, попробуй.
Славка стал пилить вторую сторону лучика.
Дело теперь пошло легко, будто железо, которое он пилил, сделалось мягким.
Стоп! Славка ток увлекся, что не заметил, как залез за метку, и от досады чуть не заплакал.
А как же дальше? Метки других лучиков оказались в железных челюстях тисков. Славка почесал макушку — волосы были мокрые-мокрые. Да, надо, чтобы челюсти разжались, тогда можно будет повернуть пластинку другим краем и снова начать пилить. Он так и сделал.
Винт поначалу не поддавался — просто Славка от волнения крутил его в другую сторону. Ничего, теперь он запомнит раз и навсегда, куда закручивать и куда раскручивать.
Вот два лучика звезды уже обозначились…
Славка так увлёкся работой и дело шло так хорошо, что не слышал, как подошёл отец, похлопал его по спине, к которой прилипла насквозь пропотевшая рубашка, осмотрел работу, сказал:
— Так держать! Ну, мы скоро. Отдохни и выпей молока.
И тут только Славка вспомнил о ежонке и побежал в угол, где темнел колючий комочек. Ежонок спал!
Славка выпиливал последний лучик своей звездочки, когда услышал непривычный восторженный голос отца:
— Всё, ребята! Станок родился!..
Иван Летов и Эдгар Фофанов были довольны. Первый из них приглаживал всё ещё топорщившийся хохолок на макушке, второй — сосал трубку, и в ней клокотало, как в паровом котле.
— Славка, разбойник ты этакий! Ты не знаешь, что мы закончили станок! Теперь будем делать его из стали! — воскликнул отец, подходя к сыну.
Подошли Иван и Эдгар. Все глядели на дело рук Славки — звёздочку с неровными краями лучиков.
— Да-а! — протянул Эдгар. — Я ещё не знаю, что важнее: наш станок или эта звезда? Егор Иванович, да ведь Человек родился в твоём доме. Рабочий человек. Слесарь, понимаешь?
— Слесарёнок пока что, — поправил отец, — но я доволен.
Славка держал впервые в жизни вещь, сделанную своими руками не в игре, а в настоящей работе, и плакал — лучики у звёздочки получились неровные.
— Ну что ты, что мой рабочий человек! — успокоил его отец. И к Ивану: — Покажи, как исправить.
Иван Летов взял в руки напильник и осторожно провал туда и обратно по грани лучика.
— Вот так, понял? Теперь лучше стала?
— Я сам, я сам! — закричал Славка, увидав, как стали выравниваться лучики звезды.
Он взял из рук дяди Ивана напильник. Слезы на его глазах тотчас высохли, и он сам подправил звёздочку.
— А теперь мы просверлим дырочки, чтобы ты смог прикрепить звёздочку, — сказал отец.
Он наметил, где сверлить дырки, закрепил звёздочку и нажал кнопку.
Загудел сверлильный станок. Не успел Славка оглянуться, как сверло два раза вжикнуло, и дырки были готовы.
С работы они шли вдвоем, старший и младший Канунниковы.
Славка бежал впереди, неся в соломенной кепке ежонка.
— А ты звёздочку не потерял?
— Что ты, пап, вот она! — Славка разжал ладонь: звездочка сверкала всеми пятью лучиками.
— Покажем маме, чтобы поставила знак качества, — сказал отец.
— От неё дождёшься, — буркнул недовольно сын. — Она какая строгая, все на заводе её боятся.
— Это уж верно, — подтвердил отец. — Но твоя звезда пройдёт по всем статьям. Не сомневайся. Ну, а за твои ссадины попадёт мне.
— Не бойся, — постарался успокоить его сын. — Теперь я хочу на твой завод, мы будем вместе работать.
— Но ты же хотел стать моряком?
— Нет. Я пойду на твой завод.
Так, перебрасываясь словами, то шутливыми, то серьёзными, отец и сын впервые шли с работы вместе: инженер и слесарёнок Канунниковы.
