скажут о нем дамы. Да, так и было до тех пор, пока он не встретил Зою. Впервые за долгие годы он посмотрелся в зеркало, вернее, посмотрел на себя в зеркало. И заметил множество седых волос, морщины, сеткой покрывавшие лицо.
Проклятье! Он действительно обнаружил седые волосы. И где? В ушах!
Он немедленно их выдернул. Но не мог же он выдернуть все седые волосы на голове и груди без угрозы превратиться в лысого! Однако на этом несчастья не закончились. Он обнаружил, что волос на груди стало больше, а на голове — меньше.
«Как это происходит? — спросил он себя. — Они что, мигрируют?»
А, ладно. К чему беспокоиться? Женщина не проявила интереса к нему. С ее красотой и независимым характером она сможет найти себе более дееспособного партнера: молодого человека, юношу. Такого, как Лич, к примеру.
Нет, Лич слишком молод, слишком пассивен для такой женщины, как Зоя. Ей нужна твердая рука, уверенное, но ласковое прикосновение — ей нужно внимание зрелого мужчины, а не юноши. Нет, Лич не подойдет.
Хотя он замечал, что лейтенант поглядывает на Зою вовсе не по-юношески. И каждый раз его собственная кровь закипала. Разве можно не признаться в этом… хотя бы самому себе? При мысли о том, что Зоя обратит внимание на кого-то другого, у него внутри все начинало дрожать, но не так, как при морской болезни.
Это было странное ощущение… Он испытывал его всякий раз, когда обтирал полотенцем ее лицо или касался ее сухой и горячей кожи. Менее чем за неделю Зоя перевернула его жизнь с ног на голову, а узлы, которыми она накрепко связала его, не под силу распутать самому опытному морскому волку.
Внезапно Зоя застонала и посмотрела на Уинна покрасневшими глазами. Стараясь унять сердцебиение, Уинн задержал на мгновение дыхание. Он убрал с ее лица локон, на что Зоя ответила вымученной, но благодарной улыбкой. В следующую секунду она погрузилась в сон.
Прошло некоторое время, прежде чем сердце Уинна забилось ровно. Улыбка Зои пронзила ему душу. Еще одна подобная улыбка, и его оборона распадется в прах. Он уже сейчас чувствовал себя выжатым до последней капли. Его шансы удержаться на плаву падают тем быстрее, чем дольше она остается больной. Он почувствовал, будто песок, которым посыпали палубу, забил глаза, и горячая слеза упала ему на руку. Но он не обратил на это внимания.
Однако он не мог не обратить внимания на тихое сопение, раздавшееся за его спиной. Он так задумался, что не заметил, как скрипнула дверь, когда в каюту вошел Адам. Мальчик принес миску дымящейся овсянки и протянул ее Уинну.
— Она еще не может есть, приятель. — Голос Уинна дрогнул, и он прикусил губу, чтобы сдержаться. Во рту появился привкус крови.
— Это не для Принцессы, капитан. Я решил, что вы тоже захотите поесть. Мы с коком так решили. — Мальчик сунул миску в руки Уинна и, опустив голову, принялся буравить взглядом пол. — Вы должны питаться регулярно, чтобы поддержать силы. Они вам понадобятся, чтобы заботиться о вашей даме.
Когда мальчик посмотрел на Зою, его нижняя губа задрожала, и он вытер полные слез глаза рукавом. У Уинна перевернулось сердце. Этот мальчик был для него все равно что сыном, и он хотел уберечь его от страданий, которых и так достаточно выпало на его долю за недолгую жизнь.
— Не надо, Адам.
Уинн потрепал мальчика по белокурой головке и крепко прижал к себе. Тот уткнулся лицом ему в шею и разрыдался, а Уинн с наслаждением втянул в себя запах солнца и детства, исходивший от Адама.
— Она научила меня играть в карты, сэр.
Я лучше всех на судне играю в «дурака», но я знаю, что мисс Зоя пару раз нарочно позволила мне обыграть ее. Позволила мне выиграть у нее всю жвачку и вкуснейший шоколадный батончик. Прошу вас, капитан, не дайте ей умереть, — всхлипнул он.
Уинн взглянул на свою подопечную. Его охватил страх. Стараясь справиться с давно забытыми чувствами, он устремил взор на кормовые окна. Заходящее солнце окрасило тяжелое небо в золотистые тона.
— Она не умрет, приятель, — прошептал он. — Ни за что, если это в моих силах.
Уинн принялся за кашу. Несмотря на то что она была от души сдобрена сахаром и корицей, он с трудом проглотил ее, и она камнем упала в желудок. Проведя рукой по шелковистым волосам Зои, он зачерпнул следующую ложку: ему надо набраться сил, чтобы пройти через это…
Уинн ни на секунду не отошел от Зои, и не только из чувства долга, но и потому, что его удерживали невидимые цепи, тянувшиеся от нее к его сердцу и душе.
Пшик, пшик, с-с-с-с. Пшик, пшик, с-с-с-с.
Зоя опять услышала этот звук, который врывался в ее сознание. Ей казалось, что она может дотянуться до него, вызволенная из забытья его ритмичностью в не меньшей степени, чем острым привкусом уксуса и божественным ароматом кофе. Однако ей никак не удавалось установить источник столь знакомого звука, свербившего ей мозг уже пять минут. Наконец она нашла в себе силы поднять веки, которые весили чуть ли не тонну.
Медленно приоткрыв один глаз, она огляделась. В ногах кровати сидел Уинн. Он наклонился, чтобы рассмотреть что-то, лежавшее на коленях, поэтому длинные волосы скрывали от нее его лицо.
— Пшик, пшик, с-с-с-с.
Ее внимание переключилось на источник звука — на ее теннисные туфли с воздушной подкачкой подошвы. «Ну почему мужчин так интересует всякая ерунда? — спросила она себя. — Кажется, за пару веков они не очень изменились».
По крайней мере туфли ни для кого не представляли опасности. А вот Джону нравилось играть с садовыми ножницами. Интересно, что бы сказал Уинн, если бы она дала ему в руки целую пилу?
О Боже!
«Уинн. — Зоя еще раз мысленно повторила имя. — Это не Джонатан, — сообразила она. — Хотя они похожи как две капли воды, словно близнецы». Зое показалось, что из нее выкачали воздух, и она судорожно глотнула, пытаясь восстановить дыхание и ясность мысли.
Уинн услышал ее вздох. Радостное выражение на его лице уступило место тревоге и замешательству. Вид у него был усталый. С темными кругами под глазами он напоминал енота. Там, где он проводил рукой по голове, волосы стояли дыбом, кожа на лице приобрела землистый оттенок.
— Выглядишь ты ужасно, — сухими губами прошептала Зоя.
— Потому что ужасно тосковал по тебе, — так же глухо ответил Уинн.
Он подошел к кровати и, опустившись на колени, принялся неистово целовать ее. Безвольное тело Зои погрузилось в океан чувств.
Эмоции — смущение, недоверие, удивление — захлестнули ее. Словно молния ее сознание пронзили воспоминания о событиях последней недели, о том, как Уинн денно и нощно ухаживал за ней, в то время как она сама была на грани смерти.
Она обязана ему жизнью… кем бы он ни был.
Только благодаря его назойливому вниманию она вернулась с того света. Только скорая кончина избавила бы ее от необходимости выслушивать его разглагольствования, сейчас же единственным способом заставить его замолчать было опять вернуться на этот свет. «Разумное решение», — подумала она, с удовольствием вспоминая, как его ласки будоражили ей кровь.
И продолжали будоражить сейчас.
Все ее тело, расслабленное и обновленное, словно звенело. Она наслаждалась вкусом его губ и прикосновением его рук. Тех самых рук, которые охлаждали ее разгоряченный лоб, которые поддерживали ее, принося успокоение и облегчение. И эти руки ни в коей мере не походили на руки Джонатана, теперь она это поняла. В отличие от пальцев Джона, эти пальцы не отличались изяществом, а широкие ладони с жесткими мозолями свидетельствовали о том, что их обладатель занимается физическим трудом, что он моряк. Какие потрясающие руки…
Подобные размышления наполнили сердце Зои восторгом и опалили все ее тело жаром.
— Разве лихорадка не прошла, Принцесса? — спросил Уинн, прижавшись губами к ее лбу.
Тревога, прозвучавшая в его голосе, подействовала на Зою, как огонь на масло, и разлилась в душе,
