— Да я мало чего сумел сделать за это время. Похоже, что... да какого черта, я делаю все возможное. В общем, я могу позволить себе рискнуть, даже если не получу обратно эти деньги.
— Я тоже так думаю. — Она нахмурилась. — А как у тебя получилось две тысячи? Ну, скажем, сто пятьдесят за номер в отеле и тысяча для Конгов. Сколько же кока-колы могут выпить двое мальчишек?
— Я тоже пью коку. И не забудь про Ти-Джея.
— А он пьет много коки?
— Сколько захочет, столько и выпьет. И еще получит пятьсот долларов.
— За то, что свел тебя с Конгами? Об этом я и не подумала.
— За то, что свел меня с Конгами, и за то, что догадался свести меня с Конгами. Это самый лучший способ добыть информацию из телефонной компании, а мне бы никогда и в голову не пришло искать кого- нибудь вроде них.
— Конечно, слышать о компьютерных хакерах приходится часто, — сказала она, — только как их разыскать? В телефонных справочниках их не найдешь. Мэтт, сколько лет Ти-Джею?
— Не знаю.
— Ты его ни разу не спрашивал?
— Ни разу не получил прямого ответа. Я бы сказал — лет пятнадцать или шестнадцать, годом больше — годом меньше.
— И он живет на улице? Где же он ночует?
— Говорит, что у него есть какое-то место. Но никогда не говорил, где и с кем. Когда живешь на улице, приходится твердо усвоить одно: не спеши выкладывать все про себя посторонним.
— Даже свое имя. Он знает, сколько получит?
Я отрицательно покачал головой.
— Мы об этом не говорили.
— Он столько не ожидает, верно?
— Нет, но почему бы ему столько не получить?
— Я с тобой не спорю, мне просто интересно, что он сделает с этими пятью сотнями долларов.
— Все, что пожелает. По четвертаку за звонок он может мне позвонить две тысячи раз.
— Пожалуй, — сказала она. — Господи, я все думаю — сколько же разных людей мы знаем. Красавчик Дэнни, Кали, Мик, Ти-Джей, Конги. Мэтт, давай никогда не уедем из Нью-Йорка, ладно?
11
По воскресеньям мы с Джимом Фейбером обычно обедаем в китайском ресторане, хотя иногда отправляемся и куда-нибудь еще. Я встретился с ним в шесть тридцать в обычном месте, а в несколько минут восьмого он спросил меня, не спешу ли я на поезд.
— Потому что ты уже в третий раз за последние пятнадцать минут посмотрел на часы.
— Извини, — сказал я. — Это машинально.
— Тебя что-то беспокоит?
— Ну, мне еще нужно будет попозже кое-что сделать, — сказал я. — Но времени достаточно. Я должен быть в одном месте в восемь тридцать.
— Я сам иду на собрание в восемь тридцать, но ты, насколько я понимаю, собираешься не туда.
— Нет. Я был на собрании сегодня днем, потому что знал, что вечером не попаду.
— Насчет этого твоего дела, — сказал он. — Ты не из-за того беспокоишься, что там будет выпивка, а?
— Господи, конечно, нет. Там не будет ничего крепче кока-колы. Если только кто-нибудь не прихватит «Джолта».
— А что это, новый наркотик? Я про такой еще не слыхал.
— Это напиток из колы. Как кока, но в нем вдвое больше кофеина.
— Я не уверен, что тебе это полезно.
— А я не уверен, что вообще его попробую. Знаешь, куда я собираюсь? Возьму номер в отеле под чужим именем и проведу туда трех мальчишек-подростков.
— Больше ничего мне не говори.
— Не скажу, потому что не хочу, чтобы ты знал о готовящемся преступлении.
— Ты собираешься совершить преступление с этими мальчишками?
— Это они будут совершать преступление. А я буду просто смотреть.
— Возьми себе еще морского окуня, — сказал он. — Сегодня он особенно хорош.
К девяти часам мы вчетвером собрались в 160-долларовом угловом номере «Фронтенака» — отеля на 1200 мест — его построили несколько лет назад на японские капиталы, а потом продали голландскому концерну. Отель стоит на углу Седьмой авеню и Пятьдесят Третьей, и из нашего номера на двадцать восьмом этаже был виден кусочек Гудзона. Или был бы виден, если бы мы не задернули занавески.
На серванте лежали закуски, включая сырные палочки, но никаких «Принглов». В маленьком холодильнике стояли три сорта коки, по шесть бутылок каждого. Телефон переставили с тумбочки на письменный стол, к его трубке приспособили некое устройство, которое они называли акустическим адаптором, а сзади подключили модем. Рядом с телефоном на столе стоял портативный компьютер Конгов.
Я зарегистрировался в книге постояльцев под именем Джона Л.Гандермена и дал адрес на Хилкрест- авеню в городе Скоуки, штат Иллинойс. За номер я заплатил наличными, включая пятидесятидолларовый залог, который берут с тех, кто платит наличными, за пользование телефоном и мини-баром. Мини-бар меня не интересовал, но телефон был нужен нам позарез. Ради него мы и находились в этом номере.
Джимми Хонг сидел за столом. Он то быстро пробегал пальцами по клавиатуре компьютера, то набирал номера по телефону. Дэвид Кинг подставил себе стул, но садиться не стал, а стоял, глядя через плечо Джимми на экран компьютера. Сначала он попробовал объяснить мне, как с помощью модема компьютер подключается к другим компьютерам по телефонным линиям, но с таким же успехом можно было растолковывать неевклидову геометрию полевой мыши. Даже когда я понимал слова, которые он говорил, я все равно не мог уразуметь, о чем идет речь.
Конги явились в костюмах и галстуках, но только для того, чтобы пройти через вестибюль отеля; сейчас их галстуки и пиджаки валялись на кровати, и рукава были засучены. Ти-Джей пришел в своей обычной одежде, но дежурный пропустил его беспрепятственно: он тащил два пакета с едой, изображая посыльного.
— Вошли, — сказал Джимми.
— Отлично!
— Но пока вошли только в сеть, а это то же самое, что стоять в вестибюле отеля, когда тебе нужен номер на сороковом этаже. Ладно, попробуем.
Его пальцы заплясали по клавиатуре, и на экране одна за другой стали появляться цифры и буквы. Через некоторое время он сказал:
— Эти сукины дети все время меняют пароль. Знаете, сколько сил они тратят только на то, чтобы не допустить к себе в систему людей вроде нас?
— Как будто это возможно.
— Если бы они вложили столько же энергии в усовершенствование системы...
— Не говори глупостей.
Еще буквы, еще цифры.
— Черт, — сказал Джимми и потянулся за своей банкой коки. — Знаешь что?
— Пора переходить на личные контакты, — сказал Дэвид.
— Я тоже так подумал. Как ты смотришь на то, чтобы пустить в ход свое врожденное обаяние?
Дэвид кивнул и взял телефонную трубку.
— Иногда это называют «социальной инженерией», — сказал он мне. — С телефонной сетью труднее всего: они предупреждают своих людей, чтобы с нами не общались. Хорошо еще, что почти все, кто там работает, — сущие кретины.
Он набрал номер и через секунду сказал:
— Привет, это Ралф Филкс. Я проверяю вашу линию. У вас были трудности с входом в «КОСМОС», да?
