Спустя некоторое время мне послышался какой-то шум. Марсии, должно быть, тоже, потому что она попыталась приподняться в постели. За минуту до этого Марсия улыбалась, а теперь смотрела куда-то позади меня полными ужаса глазами, широко раскрыв рот. Я обернулся и не мог поверить своим глазам. Словно какой-то безумный призрак, вызванный моей нечистой совестью, в дверях стоял Боб. Сколько я буду жить, никогда не забуду выражения его лица. Потрясение, горе, боль, отвращение – все это было в его глазах.
Мы лежали парализованные, онемевшие, ожидая, когда на нас опустится топор. Но Боб только отвернулся и молча вышел.
«Он пошел за ружьем! – пронзительно закричала Марсия. – Он хочет нас убить!»
Я надеялся, что брат так и поступит. В тот момент смерть была самым милосердным наказанием для меня. По крайней мере я был бы избавлен от тяжкого испытания – встречи с Бобом лицом к лицу.
Марсия вылезла из окна на крышу балкона и позвала меня последовать за ней, но я не мог пошевелиться. Я сидел оцепенев и ждал, когда вернется Боб. Затем до меня дошло, что в дверях стоит отец и говорит, что мать забыла кошелек и им пришлось вернуться. Внезапно он закричал на меня:
«Какого черта ты здесь делаешь, голый, как сойка? Где Марсия? Где Боб?»
У него был совершенно дикий взгляд. Прежде чем я успел ответить, отец уже бежал вниз по лестнице. Когда я спустился на кухню, он сидел, ссутулившись над кухонным столом, и плакал. Я умолял его сказать мне, что случилось, но он только повторял:
«Сарай... сарай...»
Я выскочил во двор и побежал к сараю. Еще до того как я очутился у открытой двери, я увидел его. Боб повесился на балке. Я ворвался внутрь, отвязал его, но слишком поздно. Боб умер...
Слезы текли по щекам Дональда Девайна, когда он поднял голову и встретил полный ужаса взгляд Тары.
– Седые волосы... Я не такой старый, каким кажусь. В тот день моя голова стала белой. Но это не единственная Каинова печать, которую я ношу. – Девайн отвернулся. – Видите ли, – проговорил он прерывающимся голосом, – с того дня я ни разу не был близок с женщиной. Я... я... абсолютный импотент.
Тара прижала руки к щекам и, задыхаясь, прошептала:
– Как... как это, должно быть, ужасно для вас.
Девайн поднялся и, не говоря ни слова, подобно зомби, с безвольно опущенными руками пошел в свое купе и закрыл за собой дверь.
Тара сразу же легла, пожелав себе, чтобы блаженный сон разогнал страшные образы, проносившиеся перед ее мысленным взором: Боб Девайн, качающийся на балке, его шея, стянутая жестокой петлей, его лицо, раздувшееся и почерневшее от удушья; Дон, похотливо извивающийся со своей распутной невесткой; их тела, сплетенные в любовном экстазе...
К своему изумлению, Тара вдруг заметила, что все эти страшные образы возбуждают ее. Ей стало стыдно, но она постаралась успокоить себя мыслью, что плоть слаба и в каждом человеке прячется примитивный зверь. Тара провела руками по бедрам и животу, представляя, что это руки Дона; сжала ладонями груди и большими пальцами обеих рук стала дразнить соски до тех пор, пока они не напряглись и не встали торчком. Она застонала от все возрастающего желания.
«О Дон, я так отчаянно хочу тебя! И ты будешь моим!»
Таре казалось, что оскорбительная ирония судьбы, сделавшая такого мужественного мужчину импотентом, была столь же трагична, как и самоубийство его брата. Будучи женщиной с необыкновенно сильным характером, она приняла решение, что во время их пребывания в Сан-Франциско бизнес будет иметь второстепенное значение. Тара Де Бирс Пайк поклялась, что воскресит дремлющее либидо Дона.
Глава 13
Сан-Франциско оказался именно таким, каким описал ей Дональд Девайн.
– И даже красивее, – сказала Тара, когда они любовались раскинувшимся перед ними городом с вершины мыса Ноб-Хилл, служащего своеобразной Меккой для богатых и знаменитых туристов.
– Посмотрите, как закат наполняет ослепительным светом вход в порт, – заметил Дональд. – Вот почему это место называют Золотые ворота. Завтра мы совершим путешествие на экскурсионном пароходе через пролив Окленд.
– О Дон, как же мне здесь нравится! – воскликнула Тара, невольно сжав его руку.
– Мне тоже, – ответил Дон, обнял ее за талию и крепко прижал к себе. – В Сан-Франциско есть какая-то магия, я сразу почувствовал это, как только впервые ступил ногой на его землю. И никогда не ощущал ее так сильно, как сейчас.
– Я разделяю это чувство, – ответила Тара, улыбаясь ему.
– Магия и чудеса... Интересно знать... – Он замялся.
– Интересно знать – что?
– Не важно, нам лучше вернуться в отель. Мы едва успеем переодеться и заказать легкий ужин, перед тем как отправиться в оперу.
– Не могу поверить, что сегодня вечером мы услышим великого Карузо в моей любимой опере «Кармен».
– В таком случае пойдемте, – позвал ее Дональд.
Тара позволила себе на полчаса погрузиться в горячую ванну с французским жидким мылом, которое тут же превратилось в пену, состоящую из пузырьков, больших и мягких, как зефир.
