не увлекались насилием ради самого насилия. Случалось, конечно, они задавали добрую взбучку какому- нибудь агенту по найму, или сборщику налогов, или зазевавшемуся драгуну, или полицейскому, но крови на их руках не было.
В марте 1853 года летучий отряд проник в поместье сэра Роберта Диллона ради похищения драгоценностей леди Диллон. Ее камеристка Бриджет была помолвлена с неким Бобби О’Мэлли, известным также под именем сержанта Большого Дика – определение точное и стоившее ему постоянных насмешек друзей.
По словам Бриджет, милорд с миледи каждую пятницу играли в вист в соседском особняке, у лорда и леди Джордж. А сторож тем временем забавлялся с кухаркой; лакей же швырял дротики в местной забегаловке.
– Словом, Бриджет уверяет, что с восьми вечера и до полуночи в доме все тихо. Драгоценности в сейфе, встроенном в стену кабинета, но старикан-хозяин жалуется, что сейф ненадежный. Короче, мы запросто вытянем оттуда все что надо и смоемся. Никаких проблем.
Но проблема таки была: в засаде их ждал целый взвод полицейских, которым все выболтала лучшая подруга Бриджет. Когда-то она сама гуляла с Бобби О’Мэлли и теперь зубами скрежетала от ревности.
В кабинете шестерых налетчиков встретили десять полицейских.
– Руки вверх! Вы арестованы, – отрывисто бросил капитан.
К подобному повороту событий они всегда были готовы. Арест означал веревку палача либо медленную смерть в тюремном подвале, кишащем крысами.
– Лучше уж лечь под пулями, – пробормотал майор Эль, и ему никто не возразил.
И, не обращая внимания на направленные на них пистолеты, налетчики бросились на полицейских. Том Квик получил пулю в лицо и умер мгновенно. Другой выстрел задел голову майора Эля и опрокинул его на пол. Но Брайен, О’Мэлли, О’Тул и Митчелл успели схватиться с полицейскими, и, чтобы не задеть своих, остальным пришлось прекратить огонь.
Возникла настоящая куча мала. Нападающие и защитники катались по полу, кусая друг друга, молотя кулаками и изрыгая проклятия. Десять против четверых, но налетчики держались.
Брайен уложил двоих полицейских – одного мощным ударом кулака, другого кочергой, вытащенной из камина.
Майор Эль вскочил на ноги и вышвырнул одного полицейского через застекленную дверь. Но не успел обернуться, как получил удар массивным стулом по черепу и рухнул, словно раненый бык.
А когда на полу оказался и О’Тул, трое оставшихся решили, что осторожность – лучшая часть мужества. В организации существовало четкое правило: если налетчики попадают в переделку, главное – уберечься самому. Раненых не уносили. Живые, здоровые, функционирующие люди представляли слишком большую ценность для движения. Воспользовавшись дырой, образовавшейся в застекленной двери в результате действий майора Эля, Брайен, О’Мэлли и Митчелл скрылись.
Блюстители закона, похоже, были удовлетворены результатами и почти не преследовали их.
– Достанем, никуда не денутся. – Капитан указал на Дивера и О’Тула, распростертых без сознания на полу: – Сейчас приведем в чувство этих, допросим их и все разузнаем.
Пытки – если нужно, до смерти – вошли в обыкновение в борьбе против вооруженного противника. Милости не знала ни та ни другая сторона.
Однажды Молли Мэгваэры, наиболее жестокая из повстанческих групп, обнаружив в своей среде английского шпиона, буквально расчленили его на части: отрезали один за другим пальцы на руках и на ногах, потом сами руки и ноги, выжгли глаза раскаленной кочергой и оторвали гениталии.
Повсюду правил звериный закон.
Майора Эля отвезли домой. Его жену и двоих детей вытащили из кровати и заперли в сарае, по сторонам которого встали четверо полицейских с зажженными факелами.
– Ну что, Дивер, тебе решать, – отрывисто бросил капитан. – Либо ты называешь имена сообщников, либо мы поджариваем твоих, как цыплят.
Толстяк вынес бы любую пытку, даже смертную, не промолвив ни слова. Но угрозы родным людям он не выдержал – сказал все, что от него требовали, и той же ночью повесился в камере, не в силах пережить собственного предательства.
На следующее утро начальник полиции в сопровождении взвода драгун отправился в замок графа Тайрона. В алых мундирах, с развевающимися плюмажами и длинными саблями на поясе, драгуны выглядели внушительно и устрашающе.
Командир отряда расставил своих людей вокруг замка.
– Смотрите в оба. Он может попытаться убежать.
С этими словами он вслед за капитаном вошел через парадный вход в замок. Дворецкий в ливрее проводил их в гостиную, где граф с женой пили утренний чай.
Офицеры склонились в глубоком поклоне.
– Милорд… Леди О’Нил, – заговорил капитан. – Прошу извинить за вторжение.
Граф поднялся.
– Ничего страшного, капитан Эванс. Напротив, для нас всегда честь приветствовать у себя дома офицеров Короны. Присаживайтесь.
Встретившись с вопросительным взглядом графа, капитан отвел глаза.
– Нет, благодарю вас, милорд. Видите ли, мы с лейтенантом Моногэном по делу. – Он немного помолчал. – И должен признаться, дело это весьма неприятное.
Ее светлость явно встревожилась:
