Брайен с нарочитым смирением покачал головой:
– Хорош, ничего не скажешь. Прошу извинить меня, господа. Простите, Джордж.
– Ничего страшного, сэр. Всем нам свойственно ошибаться. – В улыбке его читалось:
В конце концов конфедераты под командой Джонстона нанесли Шерману чувствительное поражение. Потери союзных войск составили три тысячи солдат и офицеров против шестисот у мятежников. Но плодами своей победы конфедераты наслаждались недолго – через две недели Джонстону пришлось оставить завоеванные было позиции. Однако же моральный дух южан это сражение подняло, тем более накануне Четвертого июля.
В ночь на четвертое Брайен вместе с государственным секретарем Конфедерации Бенджамином любовался с балкона Капитолия праздничным фейерверком. В огнях была вся ричмондская гавань. Бенджамин, которого многие, и на Юге, и на Севере, считали до войны одним из самых тонких дипломатов в Америке, вдруг сказал:
– Не странно ли, полковник О’Нил? Сейчас, вот в эту самую минуту, в Вашингтоне любуются такими же огнями на реке Потомак. И мы, и они воздаем благодарную дань памяти тем временам – хорошим временам, – когда все стояли плечом к плечу, сражаясь с англичанами за свою независимость. Наш звездный час. Все мы тогда были братьями-американцами. Гражданами Соединенных Штатов Америки. – Он печально покачал головой. – И вот меньше чем через девяносто лет мы вцепляемся друг другу в глотки, точно разъяренные и обезумевшие псы. Чудны дела Твои, Господи.
– Все верно, сэр, – согласно кивнул головой Брайен. – Нечто подобное мне приходилось слышать, когда речь заходила об Англии и Ирландии.
– Насколько я понимаю, у вас там сейчас появился один забияка по имени Парнелл, от которого у англичан голова болит больше, чем от всех остальных боевиков, вместе взятых, включая партию «Молодая Ирландия».
Брайен прикусил язык. Ясно, что Бенджамину хорошо известна железная позиция Роджера в ирландском вопросе.
– Как ваша прелестная жена, полковник?
– Спасибо, сэр, все в порядке. В госпитале много работает.
На балконе появился дежурный офицер:
– Господа, президент ждет вас в своем кабинете.
У Джефферсона уже собрались военный и морской министры.
Президент обратился к собравшимся:
– Господа, адмирал Бьюкенен докладывает, что союзный флот в Мексиканском заливе усилен четырьмя мониторами и шестью канонерками. Представляется очевидным, что адмирал Фэррагат готовится к сражению. Карту, пожалуйста.
Морской министр подошел к стене и развернул карту. При виде расположения кораблей в бухте Мобил у Брайена подпрыгнуло сердце.
Президент продолжал:
– Как вам известно, благодаря стратегическому положению бухты Мобил и мощным береговым укреплениям нам удалось сковать силы северян в заливе.
Брайен повторял про себя слова президента, изо всех сил стараясь запомнить обозначения на карте и специфическую морскую терминологию.
С обеих сторон бухта действительно была надежно укреплена фортами Морган и Гейнс. Это знали все.
Что не было известно разведке союзных сил – так это расположение нескольких вбитых в дно свай и подводных мин, установленных ниже ватерлинии, собственно на дне бухты. Не ведая о том, любой корабль противника, пытающийся проникнуть вглубь, немедленно разодрал бы днище либо сделался жертвой сокрушительного взрыва.
Брайену пришлось приложить все силы, чтобы сдержать возбуждение, когда он заметил единственный безопасный проход в бухту Мобил. Узкая полоска воды неподалеку от береговой линии. То есть что значит безопасный? Место находилось в зоне прямого огня орудий форта Морган. И все-таки угроза эта меньше, чем любая другая, особенно если в точности знать, где расположены скрытые силы обороны. Собственно, миссия Брайена была фактически выполнена.
– Господин президент, – заговорил военный министр, – а как получилось, что адмирал Бьюкенен позволил этим мониторам и канонеркам пройти прямо у себя под носом? Я хочу сказать – разве не для того мы спустили на воду «Теннесси», эту металлическую громадину длиной в двести десять футов, самый мощный военный корабль в мире, чтобы сковать флот Фэррагата? И насколько я понимаю, его шестидюймовая броня способна выдержать любой огонь. Так почему же он своевременно не навязал бой Фэррагату?
– Действительно, почему? – Президент Дэвис вытер вспотевший лоб и саркастически посмотрел на военно-морского министра. – Слушаем вас, сэр.
Министр неловко поежился.
– Господа, чтобы ответить на этот вопрос, придется начать издали. Да, «Теннесси» задумывался как преграда на пути Фэррагата в залив. Да, шестидюймовая броня практически непробиваема, она выдерживает десять точных попаданий подряд в каземат. Это там, где находится румпель. Но теперь мне придется впервые открыть вам одно весьма неприятное обстоятельство, касающееся нашего флота. К сожалению, когда «Теннесси» строился на верфях Мобила, ему задали такую низкую осадку, что при обычном приливе корабль просто не может выйти в открытое море. До сих пор нам удавалось скрывать это трагическое обстоятельство, хотя и путем чистейшего блефа. «Теннесси» может дать пару-другую залпов по флоту противника в порядке устрашения. Видимость атаки. Затем, когда Фэррагат отступит, мы можем сделать вид, что просто не хотим размениваться на его жалкие суденышки, и отвести «Теннесси» назад, к причалу. А чтобы выйти из залива в открытое море, придется ждать хорошего шторма, когда уровень воды
