заглавных букв, обходился без дурацких курсивов и кавычек.
– Отрадно слышать, – сказал Говард. – Не хочу критиканствовать, но сдается, они с твоим отцом должны были бы прекрасно ладить.
– Почему-то не поладили. Они были соперниками, когда оба влюбились в маму, и так и остались ими. Когда все кончилось и как будто забылось, они стали разыгрывали друг друга, будто на деле ничего не кончилось. Мистер Джиммерс, скажем, шутки ради заказывал доставить в музей грузовик навоза, а отец наносил ответный удар, публикуя фальшивый бюллетень от имени «Общества Плодовитого Созвездия», с сумасшедшими лимериками и психопатскими иллюстрациями. Потом, конечно, мы уехали на юг, и они как будто сдались, пока много лет спустя мы не вернулись. Сейчас все снова стихло, но думаю, отец способен в любой момент вновь начать войну.
– А мне казалось, Джиммерс ярый приверженец музея привидений. Неужели он решил, что дядюшка Рой организовал все это, чтобы над ним посмеяться?
– Да нет вроде. – Сильвия помолчала, откинула волосы с лица и попыталась завязать их в большой узел. – Не следовало бы мне тебе этого говорить, поскольку ты ужасный скептик, но вполне возможно, что мистер Джиммерс подстроил весь феномен с машиной призраков. Ту самую компанию столетних привидений в «студебекере» на шоссе. Не спрашивай, как. Наверное, так же, как он только что одурачил нас с рисунком. Незадолго до разорения музея отец увидел святящееся существо, которое брело после сумерек по лесу. Отец как раз запирал ставни, собирался ехать домой. Он пошел за существом, но оно свернуло с просеки в лес и исчезло. Отец не смог за ним угнаться. Вне себя от возбуждения, он поехал прямо в редакцию местной газеты, а там, естественно, сочли его рассказ выдумкой. На следующее утро поступило заявление о краже коровы с фермы у Альбиона, а к вечеру ее нашли за музеем, политую люминесцентной краской.
Говард улыбнулся.
– Это дядюшка Рой покрасил корову? Гениальная мысль! Светящийся призрак коровы терроризирует северное побережье. Здорово! Ловкий деловой ход. Туристы автобусами бы повалили.
– Ну конечно, он ее не красил. Если бы красил, то не повел бы себя так глупо и не дал бы ей сбежать с просеки. И позаботился бы о том, чтобы и другие ее увидели. Он думает, что эту шутку Джиммерс отколол, чтобы выставить его дураком. Получилось ведь именно так. Музей как раз разорялся, и мошенничество со светящейся коровой его доконало.
– Осмелюсь сказать, что да. И тогда дядюшка Рой нанес ответный удар?
– Несколько раз. Но ничего столь же гениального, во всяком случае, какое-то время. Я как-нибудь расскажу тебе о его «военной кампании». Но, думаю, он уже тогда устал от шуток. Инцидент с коровой обернулся совсем не весело. Да и маме уже приелись его чудачества. Сам мог по вчерашнему вечеру заметить. Меня удивляет, что она не положила конец дому ужасов. Единственная моя догадка: она еще более устала, чем он. Она больше за ним не поспевает.
– Но терпения у нее хоть отбавляй. В хорошем смысле. Сильвия кивнула.
– Иногда в наилучшем. Но не всегда. Помолчав минуту, Говард сказал:
– Давай попробуем отпереть сарай Джиммерса, пока он не проснулся.
– Если ты останешься в этих местах, – сказала Сильвия, пропустив мимо ушей его последние слова и внезапно посерьезнев, – я в точности знаю, что с тобой случится.
Говард махнул ей, словно предлагая продолжать, открыть ему будущее.
– Погадай мне, – сказал он, протягивая руку.
– Ты станешь таким же, как отец и мистер Джиммерс: остаток жизни проведешь, терзая себя из-за тайных обществ, отрытого космоса и древних мистерий. Ты ни во что не веришь, а тех, кто ни во что не верит, ждет незавидная судьба: у них нет естественной защиты против всего того странного, с чем им приходится столкнуться.
– Хорошо тебе говорить, это ведь ты раздаешь мистические памфлеты и торгуешь рецептами солнечного чая на розовом кварце и замоченных сотах.
– Я хотя бы могу взглянуть на это объективно. У меня есть основа для сравнения. А ты чистый лист, tabula rasa, потому что никогда об этом не задумывался, и когда хоть что-нибудь не будет укладываться в твою систему координат, даже знать не будешь, как к этой странности относиться.
– Спасибо, – сказал Говард.
– За что?
– За то, что обо мне беспокоишься. Но у меня голова тайными обществами не забита. Так что пусть это тебя не тревожит. У меня есть веские причины тут оставаться. Вот что я думаю.
– Угу. – Она подозрительно посмотрела на него, потом задумчиво перевела взгляд на океан.
Он обнял ее за плечи и притянул ближе к себе, чувствуя себя подростком в темном кинозале.
– Что это ты задумал? – спросила она, посмотрев ему прямо в лицо.
– Ничего. – Однако ее не отпустил. Она кивнула.
– Я было подумала, что ты пытался за мной поухаживать.
– Может, и пытался.
– Помнишь ту девочку, которая жила в доме позади вашего? Джанеллу Шелли. Ты был от нее без ума. И сколько тебе тогда было? Шесть лет? Ты рано начал.
– Ничего я не начал.
Она прислонилась к его груди, оба молчали. Говарду пришло на ум, что они все еще играют во влюбленность: он неуклюже заигрывает, она умело отбивается – словами, шутками, разряжает ситуацию, посмеиваясь над ним. Внезапно Сильвия поглядела на часы.
– Мне нужно возвращаться в город.
